— Все это очень удручает, — заметил Ганнибал.
— Меня тоже, — сказал король, выбираясь из гамака, — но я ничего не могу с этим поделать, ты же знаешь. В конце концов, мы же можем контролировать развитие событий, Ганнибал, и если будем осторожны, это не разрушит остров. Ты знаешь, что я, как и ты, беспокоюсь о том, чтобы с Зенкали не случилось ничего плохого.
— Конечно, знаю, — сказал Ганнибал. — Это единственное, что вселяет в меня надежду.
— Что ж, возможно нам с тобой и удастся устроить все более-менее к обоюдному удовольствию в этом скучном деле. — Усмехнулся Кинги.
— Ну, всего вам доброго, мистер Фоксглав. Надеюсь, вам у нас понравится, а мистер Ганнибал не станет вас обижать. Правда, должен вас предупредить, что у последнего помощника случился нервный срыв. Буду рад увидеть вас снова!
— Я глубоко польщен, — сказал Питер.
Кинги улыбнулся и махнул своей могучей ручищей, отпуская их.
— Теперь заскочим ненадолго в Дом правительства, — сказал Ганнибал, — и на сегодня твои обязанности закончены, можешь отдыхать. Думаю, господин губернатор и его супруга покажутся тебе очаровательными, правда, может быть, немного не от мира сего.
Его превосходительство, сэр Адриан Блайт-Уорик, оказался невысоким, коренастым человечком и видно было, что он как надел, еще в самом начале карьеры, маску чопорности и надменности, так до сих пор ее и носит. На лице его застыла широкая холодная улыбка.
— Фоксглав… Фоксглав… конечно, конечно, — сказал он, пожимая Питеру руку, и несколько раз откашлялся. У него был тихий, шепчущий голос. — Рад видеть тебя в команде мой мальчик… действительно рад… да, да, ситуация чертовски деликатная да… нам нужно каждое плечо чтобы… эм… требуется, дипломатия, такт, осмотрительность и так далее… но я уверен, что у тебя есть такт, мой мальчик… ты выглядишь прекрасным, достойным молодым человеком… эм… да… как раз то, что нам нужно… соль земли… и так далее… гм… да. Рад видеть тебя в команде.
— Спасибо, сэр, — сказал Питер.
— Что ж, Ганнибал, дорогой мой, налей всем нам выпить… но… по чуть-чуть… ты играешь в бридж, Фоксглав?
— Нет, сэр, боюсь, что нет, — сказал Питер.
— О… да… жаль конечно, но ты все равно должен прийти на обед.
— Спасибо, сэр, — сказал Питер и почувствовал, что ему срочно необходимо выпить. Что стакан, который протягивал ему Ганибал, как нельзя кстати.
— Надеюсь, тебе понравится Зенкали… — прошептал губернатор. — Тропический рай… получит самоуправление… это должно было произойти… старый порядок поменяется… гм, да… Прекрасный честный король… соль всего этого… хотя… он ничем этому помочь не может, бедняга… Итон, ты знаешь… да… все равно, соль земли… болезненно... но важно... Королева и государство. Содружество… Да, никогда не отчаивайся. Что?
— Достаточно, ваше превосходительство, — мягко сказал Ганнибал. — Я уже все растолковал Фоксглаву.
— Здорово… здорово… Ты должен привести его на обед.
В этот момент дверь отворилась, и в комнату, словно маленькая заводная игрушка, вбежала леди Эмеральда[19] Блайт-Уорик. Сначала Питер подумал, что она нарядилась на маскарад, ибо она с головы до ног была одета во все зеленое. Не только ее одежда, чулки и туфли были зелеными, но даже ее волосы имели зеленоватый оттенок. Леди была вся увешана изумрудами — браслеты, ожерелья, броши, медальоны. Стоило ей сделать шаг, как все это звякало, брякало, стукало. Осматриваясь, она делала быстрые движения головой, словно птица, а в руке у нее был изящной работы черепаховый слуховой рожок.
— Ах, Эмми… Это юный Фоксглав, дорогая… какой красавец… А это… в общем, так сказать… понимаете ли… ну, словом, моя супруга… — сказал сэр Адриан, делая при этом какие-то странные жесты, будто хотел освободиться от смирительной рубашки.
— Кто это, дорогой? — леди Эмеральда, взглянув на Питера, сделала книксен. Затем она не без труда вставила в ухо слуховой рожок, зацепив им за украшенную изумрудом сережку.
— Это мистер Фоксглав, моя дорогая, — сэр Адриан, повысил голос. — Очаровательный… статный… только что прибыл.
Поксдав, «Голубиная оспа»?[20] Какое интересное имя, — восхищенно сказала ее светлость. — Любопытно — древнеанглийское, я не сомневаюсь. Говорят, в те дни было много оспы. Если бы вас назвали Поксчикен «Куриная оспа», я бы не сочла это таким любопытным, поскольку происхождение более очевидно. Но я полагаю, что раз куры могут ею заболеть, то и голуби тоже. Болезнь, как говорится, не знает границ вероисповедания, класса или цвета кожи. Хотя говорят, что эскимосы умирают от этого, не так ли? Или я думаю об индейцах? Во всяком случае, в одном я уверена, что цесарки этим не болеют. Вы любите цесарок?
— Я предан им, ваша светлость, — сказал Питер.
— Ее милость разводит цесарок, — страдальческим голосом пояснил Ганнибал.
— У меня много цесарок, мистер Поксдав, — продолжала ее светлость. — Я их развожу — такие умные птицы, ну просто как собаки, только с перьями. Приходите ко мне как-нибудь, будем кормить их — увидите какие они разумные. Адриан, ты должен пригласить этого милого молодого человека на обед. Мы должны его видеть у себя достаточно часто.
— Я уже пригласил его, дорогая, да, да… но он не играет в бридж…. Впрочем, это неважно… он желанный гость… самый желанный гость.
Разговор с супругами Блайт-Уорик шел широко, но бессодержательно, и Питер с облегчением увидел, что Ганнибал допил свой стакан, и собирается прощаться.
— Нам пора, сэр. Нужно еще устроить Фоксглава, и убедиться, что с ним все в порядке. — Сказал Ганибал губернатору.
— Да, да, мистер Фоксглав, все будет… это… как его… в полном ажуре… в общем, так сказать, здорово, — изрек губернатор. — Был рад… с вами… Ганнибал знает здесь все… эти… как их… ходы и выходы… Приходите с ним обедать, когда бросите якорь… Да.
— Вы должны прийти пообедать, мистер Поксдав, — сказала леди Блайт-Уорик, не расслышав приглашения мужа. — Я буду настаивать, чтобы и мой супруг пригласил вас особо. А после обеда поможете мне покормить цесарок. Да не забудьте взять с собой вашу очаровательную крошку жену — мы ее почти не видим.
Питер и Ганнибал снова сели в повозки и, сопровождаемые эскортом собак, тронулись в путь. Ганнибал закурил длинную сигару и больше не проронил ни слова. Питер откинулся на спину и расслабился. Вскоре рикши выкатили на дорогу, бегущую вдоль бухты.
Дорога то проходила через рощи казуарин — похожих на ели деревьев[33], отбрасывавших ажурные, словно выпиленные лобзиком, тени.
То вновь становился виден широкий белый пляж, чистые, манящие воды лагуны. Время от времени рикши переезжали по мостикам через неглубокие ручейки, которые сверкали и переливались между камнями, черными и блестящими, как смола. Женщины расстилали свежевыстиранное белье на изумрудной траве — буйство красок напоминало огромную цветочную клумбу. При приближении рикш, зенкалийки разгибали спины и махали длинными смуглыми руками. Их лица озарялись белозубыми улыбками, а воздух оглашался приветствиями. — Голоса были пронзительными, как у попугаев. На берегу рядами стояли черные каноэ, похожие на выброшенных на берег морских свиней[31], а возле них на искрящемся песке сидели на корточках рыбаки, чинившие свои сети.
Зеленые ящерицы с оранжевыми головами перебегали дорогу перед повозками, а дарящие прохладу рощи казуарин были полны птичьего гомона. Питер впитывал все это в себя и думал, что никогда прежде не доводилось ему бывать в таком уголке земли, где он чувствовал себя таким счастливым. Цвета, запахи, атмосфера, люди — все было каким-то образом совершенно правильным, таким как оно и должно было быть.
20
Pox (англ.) — оспа, dove (англ.) — голубь. Поксдав звучит похоже на Фоксглав. — Эмеральда так услышала. И далее chicken (англ.) — курица, отсюда имя Поксчикен — «Куриная оспа».