— Как я рада видеть тебя! Сколько лет, сколько зим!
— Надеюсь, мы не помешали, Кармен? — спросила Одри. — Я только хотела представить тебе мистера Фоксглава.
— Очарована, ей-богу, очарована, — Кармен, протянула свою пухлую ручонку с отогнутым мизинцем. — Да нет, ерунда, не помешали. Тут с капитаном небольшое недоразумение. Он хочет содрать с меня три шкуры за доставку новеньких девушек из Джакарты.
— Новеньких? — спросила Одри. — А куда же денутся старые?
— Все останутся при мне, но, дорогая, когда начнется строительство аэродрома, потребуются дополнительные. Сама понимаешь, будет столько офицеров, бравых матросов, отважных пилотов! А что нужно бравым пилотам? Первым делом, конечно же, хорошенькие девушки! Мои теперешние девушки заняты по горло, у них сложилась постоянная клиентура. Так что срочно нужно пополнение, а то скажут еще, что заведение «Мамаша Кэри и ее курочки» не справляется с нагрузкой! Я в первую голову блюду репутацию фирмы!
Кэри направилась к бару. Ее крохотные ступни так быстро семенили под подолом длинного платья, что казалось, она не идет, а скользит:
— Дорогая, позволь угостить тебя чем-нибудь освежающим, может мятный ликер? А чего желает джентльмен? Чего-нибудь покрепче?
— Два пива, Кармен. Ей-богу, мы заскочили на минутку, я показываю Питеру остров, и хочу познакомить его с самыми уважаемыми здесь людьми.
— Ты права, милая! — воскликнула Кармен, задирая нос и покрываясь румянцем от гордости. — Ни одна культурная программа, ни одна экскурсия по острову не будет полной без визита к нам. Ну что ж, мистер Фоксглав, если вдруг будет на сердце тяжесть и холодно в груди, приходите к нам, здесь среди веселых товарищей вы сможете забыть о своих заботах!
— Спасибо, — улыбнулся Питер. — Буду иметь в виду.
— Ну, мне пора, — капитан Паппас допил свою кружку и вытер пену с губ, — я должен идти.
Кармен, наполняя бокалы, налила и ему:
— Выпей еще, прежде чем идти. Ведь, мы не пришли к соглашению.
— Тридцать фунтов с головы, и ни пенсом меньше, — отрубил капитан, шлепнув ладонью по столу.
— Десять, и ни пенсом больше, — отрезала Кармен.
— Двадцать восемь, — пошел на уступки капитан, — если партия будет не менее десяти.
«Они совсем как работорговцы в былое время» — подумал Питер.
— Хай, гарантирую, будет десять. Но — двенадцать фунтов за каждую, ведь тебе не придется кормить их. У них будет свое.
— Кармен, последняя цена — двадцать пять за голову, — твердо сказал Паппас.
— А почему ты не берешь девушек зенкалиек? — поинтересовалась Одри.
— Моя дорогая, они очаровательны, нежные, и все такое, но вот с личной гигиеной — прямо беда! Это не то, к чему привыкли вы, я и наши джентльмены. Потные вонючие подмышки и все остальное — это не для моей клиентуры. Девушки красивы и трудятся ударно, но к чистоте не привыкли, благослови их Бог. Да, когда у тебя заведение, подобное этому, ты скоро понимаешь, что пословица права, — «чистоплотность сродни праведности». Чистота — лучшая красота, особенно в жаркий день.
Вот недавно пришлось избавиться от одной. Такие большие глаза, и так хотела работать, но первый же джентльмен сказал мне: «Кармен, она настоящая маленькая красавица, но мне всю наволочку засморкала». Пришлось уволить, да джентльмены все такие чувствительные. Приходится принимать это во внимание, такая специфика.
Капитан Паппас одним махом осушил свою кружку:
— Двадцать фунтов с головы, и ни пенсом меньше.
— Договорились, — Кармен, наполнив крохотную медную рюмку ромом, перелила его в пустую кружку капитана. — Это выгодная сделка, дорогуша.
— Выгодная, — согласился капитан и рыгнул мягко, самодовольно. Грек чувствовал, что выиграл.
— Что ж, — сказала Одри, допивая пиво. — Теперь, мы убедились, что о вооруженных силах позаботились, и можем спокойно ехать.
— Дорогая, вам действительно нужно? Ну, ладно, раз надо, значит, надо. Послушай, не могла бы ты с твоим милым джентльменом прийти на ужин в следующую пятницу? У меня будет день рождения, и я устраиваю небольшую вечеринку. Ничего особенного — будет горстка гостей, будем петь и пить. Капитан, ты принесешь свой инструмент, эту базуку, а, капитан?
— Конечно! Какой же вечер без хорошей греческой музыки!
— Охотно будем! — пообещала Одри.
Юноша и девушка протиснулись к выходу сквозь пеструю толпу кошек, собак, кроликов и морских свинок. Попугаи вразнобой пожелали им счастливого пути, пронзительно закричав на прощанье, и повозка тронулась в путь.
— Я в смятении. Я думал, мое сердце навеки отдано Джу, а теперь, когда ты познакомила меня с Кармен, я понял, что девушка моей мечты — это именно она.
— Кармен вне конкуренции, — согласилась Одри. — И еще она — одна из самых добрых людей, которых я знаю. Если кому нужна помощь, она тут как тут. Несколько лет назад у нас была эпидемия ветряной оспы, так она и ее девушки сутками не отходили от больных, самоотверженно выхаживая их.
— Да, видно, что характер у нее сильный, в лучшем смысле этого слова… А теперь куда?
— К дереву омбу. А потом отвезу тебя домой.
— Знаешь, мне очень хочется вернуться туда, наверх, и тщательно обследовать долины, прежде чем они уйдут под воду. Их когда-нибудь исследовали должным образом?
— Сомневаюсь. Единственный, кто туда добирался, это Друм.
— Это еще кто?
— Профессор, специально присланный из Англии министерством сельского хозяйства для комплексного изучения биологии Зенкали. Он-то и установил важность бабочки амела. Теперь он пытается выяснить, где эта чертова тварь размножается, и поэтому рыщет по всему острову. Странный он, но молодчина.
— А если я приведу в порядок все свое туристическое снаряжение, поедешь со мной туда на уик-энд, чтобы исследовать окрестности?
— Да, — сказала девушка после короткой паузы. — Весьма охотно.
— Ну, я все организую, и сообщу тебе, — Питер откинулся назад и неожиданно почувствовал себя наверху блаженства.
Полчаса спустя они, сменив карету Кинги на машиу Одри, катили по дороге, ведущей в долину реки Матакамы, и вскоре добрались до окраины Дзамандзара, где находился Ботанический сад. Сад этот, заложенный еще голландцами, был не очень обширный, но содержался аккуратно и насчитывал множество растений из Азии и Африки. Деревья и кустарники были высажены рядами или группами, окруженными водоемами с разноцветными водяными лилиями и папирусом. Посреди этой пышной экзотической растительности приютилась низенькая облупившаяся постройка, являвшаяся, как свидетельствовала табличка на входе, административным зданием Ботанического сада.
Одри постучала в дверь.
— Войдите! — отозвались высоким голосом изнутри.
В комнате за письменным столом, заваленным папками с гербариями и научными трудами, сидел толстенький человечек с лысой блестящей головой. Он носил самые большие очки, которые когда-либо видел Питер, а толщина стекол свидетельствовала о том, что степень остроты его зрения лишь немногим отличается от слепоты.
— А! Одри! Одри! Как я рад, что ты пришла! — проскрипел человечек, выкатываясь из-за стола и пожимая ей руки. — Как я рад. Чем могу служить? — Он привстал на цыпочки, его толстое тело дрожало, нелепые очки сверкали.
— Знакомьтесь, Питер Фоксглав — доктор Мали Феллугона. Доктор я привела Питера посмотреть на дерево Омбу, если можно, конечно.
— Рад, очень рад познакомиться, — Феллугона пожал руку Питеру. — Весьма польщен, весьма растроган, это большая честь. Конечно, вы должны увидеть Омбу. Бедное, милое создание, оно теперь совсем одно в мире, знаете ли, и оно так любит посетителей.
Так говорить о дереве?! — Питер почувствовал симпатию к этому человеку. Феллугона вооружился преогромным ключом, и, выйдя из конторы, вся троица отправилась по широкой, обсаженной Королевскими пальмами[61] дорожке.
— Вы не представляете, как это дерево ценит любой пустяк, который для него делаешь, — продолжал человечек. — Конечно, заботу и ласку любят все деревья, но это — особенно. Представляете, оно обожает музыку и, к счастью, я играю на флейте. Первое, с чего я начинаю каждое утро, — играю мелодию или две Омбе, этому бедному созданию. Похоже, оно предпочитает Моцарта и Вивальди, а Баха находит слишком сложным.
