Когда они добрались до дворца, он был весь ярко освещен. Прошли длинными мраморными коридорами, наконец, перед ними распахнулись шикарные двустворчатые двери, и они оказались в огромной гостиной, полной мягких диванов и странной викторианской мебели неуклюжей формы.
На одном из диванов, занимая его почти полностью, возлежал Кинги со своим сыном-наследником, принцем Талибутом двух лет от роду. Мальчуган прыгал у отца на животе и визжал от радости, — Кинги щекотал мальчишку.
На другом сидела жена Кинги, — высокая стройная зенкалийка редкостной красоты. — Королева Матисса. Она встала, поприветствовала гостей, предложила им напитки, а затем взяла за руку своего, не в меру расшалившегося отпрыска, и грациозно удалилась.
— Ну что ж, — спросил Кинги, когда жена ушла, — что за открытие? Надеюсь, это не очередная ранее неизвестная науке медуза. В мою честь нельзя назвать больше одной.
— Нет, это не медуза, — покачал головой Ганнибал. — Это кое-что посущественней. Вот эта парочка исследовала долины на Матакаме и обнаружила в одной из них множество деревьев омбу и Птиц-Хохотуний.
В гостиной воцарилось долгое молчание. Король широко раскрытыми глазами смотрел на собеседников.
— Да вы что… вы, должно быть, разыгрываете меня. — Выдавил он наконец.
— Нет, нет, это правда, — подключился к разговору Питер. — В это невозможно поверить, но это правда.
— Пятнадцать пар, — добавила Одри, — и все такие ручные! Они вам понравятся, Кинги!
— И приблизительно четыре сотни деревьев омбу, — подчеркнул Питер.
Кинги и Ганнибал обменялись долгими многозначительными взглядами, и молчали.
— Так что же… Вы не считаете, что это замечательное открытие? — изумленно спросила Одри.
Ганнибал и Кинги, как по команде, встали со своих мест и принялись ходить взад-вперед по гостиной, идя на встречу друг другу, проходя мимо, разворачиваясь, и встречаясь вновь. Хоть Ганнибал и не был коротышкой, но по сравнению с Кинги он выглядел карликом. При встречах, они по очереди обменивались репликами, каждый по очереди, казалось, играл роль адвоката дьявола.
Ганнибал:
— Великое, грандиозное событие. Твой старый бог возвращается.
Кинги:
— Будут проблемы с миссионерами.
Ганнибал:
— Будут проблемы с затоплением долины.
Кинги:
— Проблемы не будет. Затопление отменяется. Мировое общественное мнение не позволит.
Ганнибал:
— Птиц можно переловить и переселить в другое место.
Кинги:
— А деревья омбу? Невозможно же все их выкопать и пересадить.
Ганнибал:
— Если затопление отменяется, весь проект с англичанами проект летит к черту.
Кинги, с явной радостью:
— Точно. Луже не позавидуешь. А в Лондоне будут недовольны, они попытаются оказать на нас давление.
Некоторое время они продолжали шагать молча. Затем Кинги произнес:
— Но, есть способ избежать всех неприятностей.
— А именно? — спросил Ганнибал.
— А именно — затопить долину, не сказав никому ни слова, о том, что там нашли.
— Точно, — сказал Ганнибал.
Услышав такое, Питер и Одри, потрясенные, посмотрели друг на друга.
— Но, с другой стороны, — продолжил Кинги, — имеем ли мы право лишать мир части его биологического наследия, а мой народ — его бога?
— По мне, так нет ни малейшего оправдания этому, — заметил Ганнибал.
— Кажется, нам придется наступить на горло собственной песне, и пожертвовать интересами Лужи, — Кинги глубоко с сожалением вздохнул. Говорил он это с печалью в голосе, но при этом находился спиной ко всем присутствующим, а когда повернулся, его лицо так и сияло от удовольствия.
— Так вы за то, чтобы похоронить проект аэродрома? — уточнил Ганнибал.
— Ну, конечно за! — Возмутился Кинги, подумав, что его могли подозревать в обратном.
— Вот и прекрасно, — с облегчением выдохнул Ганнибал.
— Но! — Кинги, предупреждающе поднял огромный шоколадного цвета палец. — События могут принять нежелательный оборот. Лужа не смирится с этим, ты же знаешь. Придется действовать с большой предусмотрительностью, иначе при голосовании я окажусь в меньшинстве, и тогда возникнут трудности.
— А что, нельзя издать специальный указ? — спросила Одри. — Вы же король, как-никак!
— Так это и будут трудности, — пояснил Кинги. — Придется действовать, как диктатору, но право же, лучше решить вопрос демократическим путем.
— Нужно застать их врасплох, — предложил Ганнибал. — Завтра с утра, опубликовать эту историю в местной и мировой прессе, и я гарантирую, что поднимется такой шум, что никто не сможет выступать за продолжение строительства плотины.
— Ты недооцениваешь Лужу, — возразил король.
В течение следующего часа Кинги и Ганнибал расхаживали по гостиной, споря и соглашаясь. Когда все, что нужно сделать, было оговорено до мелочей, пришло время действий:
Одри отправили уговорить отца не спать всю ночь и к утру выпустить специальный выпуск «Голоса Зенкали».
Личному секретарю Кинги, Эймосу Гумбалу было приказано, игнорируя телефонную связь, созвать всех членов законодательного совета на специальное заседание на завтра в полдень.
В фотоателье Дзамандзара (единственное на острове) был послан мальчик-грамотей, чтобы там проявили все отснятые Питером пленки. Посланца сопровождал королевский гвардеец — для гарантии, что все будет сделано должным образом.
Между тем Ганнибал и Питер в спешном порядке сочиняли пресс-релиз, который поутру собирались отправить по телеграфу корреспонденту агентства «Рейтер» в Джакарте.
Сделав это, они отправились в офис «Голоса Зенкали», чтобы поинтересоваться, не могут ли они чем-нибудь помочь, и застали весь штат (в основном это были фангуасы) в состоянии сильного возбуждения. Дэмиен и Одри, перепачканные типографской краской, уже верстали первую полосу. Около десяти вечера заработала печатная машина, и вскоре все собравшиеся с гордостью разглядывали оттиснутый жирной-прежирной краской сигнальный экземпляр «Голоса Зенкали» с алым грифом «Спецвыпуск» и под ним заголовок, который Дэмиен в порыве дикого ирландского энтузиазма разработал ни с кем не посоветовавшись. Заголовок был незамысловат, непонятен и мистичен. Над огромной фотографией Птицы-Хохотуньи было написано:
БОГ ОБРЕТЕН ВНОВЬ!
ПТИЦА НЕ КАНУЛА В НЕБЫТИЕ!
Этот заголовок должен был приковать к Зенкали внимание всего мира.
Конечно, обнаружение дерева омбу и птицы-хохотуньи, считавшихся исчезнувшими, — событие само по себе достойное, чтобы быть освещенным в прессе. Но если прибавить к этому, что их нашли в долине, которая вот-вот будет затоплена при строительстве плотины, а птица является утраченным божеством аборигенов, — то любой газетчик вам скажет, что эта история вполне сопоставима с сообщением о начале действительно хорошей войны. А если учесть тот факт, что через два дня в порту Дзамандзара должна пришвартоваться «Императрица Индии» с войсками, оркестрами и «Очень Важными Персонами» на борту, то объективно описать ситуацию, которая складывалась на Зенкали, можно было только словом сенсационная.
На следующее утро Одри, ее отец, Ганнибал и Питер направились в здание парламента. Парламент располагался в большом красивом зале. Кресла с алыми, обитыми кожей сиденьями, располагались в нем в один ряд, в виде двух полумесяцев. Там, где полумесяцы соединялись, стоял огромный деревянный трон, над ним нависал балдахин с изображениями дельфина и птицы-хохотуньи. Беломраморный пол был устлан малиновыми коврами. На огромных окнах, сквозь которые в залу струился солнечный свет, висели малиновые шторы. Вся четверка расселась на деревянных скамеечках на небольшой галерее, которая, как большое ласточкино гнездо, висела под потолком в конце зала. Это были места для «Очень Важных Персон» и прессы.