Нок вздохнула и привычно дотронулась до браслетов – по очереди на каждом запястье. И вздрогнула… На правой руке не хватало одного браслета. Кожаной веревочки с нанизанными на нее крупными черными деревянными бусинами. Три бусины на черной веревочке – где они?
Браслет от сглаза пропал!
Нок вскочила с кровати, опустилась на колени и принялась шарить по полу. Может, он завалился куда, пока она спала?
Где-то в углу хижины пискнула мышь, видимо, испуганная возней Нок. Мыши – это хорошо, это добрый знак. Они – священные животные, и там, где есть мыши, ничего злого не должно быть. А зло – это потерять браслет от сглаза. Это очень большое зло. Как же она теперь будет без браслета? Как на улице покажется?
А мама Мабуса, если узнает, еще и нащелкает по голове. Нечего, мол, рот раскрывать и зевать по сторонам. Если бы она, Нок, была внимательнее, то ничего бы не случилось. И так далее…
Видать, начинают сбываться плохие предсказания. Просто на глазах. Плохой знак – потерять браслет от сглаза. Очень плохой знак. Сегодня просто день плохих знаков.
Взгляд Нок упал на соломенную куклу, брошенную на матрас. Спросить у нее, что ли?
Нок протянула руку, дотронулась до амулета и почувствовала, как непонятная тоска вспыхнула в душе, точно огонь на треноге Хамусы. Неживая кукла казалась немой свидетельницей ее глупости. Глупости и неудачливости.
Вздохнув, Нок поднялась. Сунула в мешочек с вещами, что лежал в изголовье, подарок ведуньи и вышла из хижины. Надо пойти и помочь маме Мабусе. Иначе снова можно получить по лбу.
#9. Нок
В этот вечер в зале Корабельного двора говорили о надхегах и об охотнике на них.
Совет старейшин собрал деньги со всех жителей города, и даже чернобородый Нитман внес свою лепту, о чем теперь громко хвастал на весь зал. Этими деньгами расплатились с охотником, который поутру принес старейшинам три драконьих головы и заверил, что надхеги больше не побеспокоят плантации в окрестностях Линна.
– Мы думали, что там два дракона. По крайней мере, на южном склоне Змеиной горки видели двоих. И рассказывали о двоих. Повадились твари прилетать каждые четыре дня и хватать рабов, что трудились в этих местах. Там же рисовые поля Имуга, и его люди на полях. Надхеги, видимо, решили, что там самое место для охоты. Даже гнездо себе обустроили. Самец и самка. Точнее, мы думали, что самец и самка, – Нитман шумно отхлебнул из кружки и обвел глазами собравшихся около его стола людей.
Он был страшно горд тем, что знает все городские новости, и моряки, только ступившие на берег, теперь слушают его и поглаживают бороды, удивляясь рассказам о драконах.
Нок и самой было страшно любопытно послушать про надхегов. Дракон, который может слопать человека в один присест, – это вам не брехливая собака и не бодливая коза старика Думана, что живет у самого подхода к морю со стороны Корабельного двора. Потому она проворно двигалась между столами, разнося кружки с пивом и забирая пустые миски из-под рыбы, соусов и риса, а сама старалась ни слова не пропустить из рассказа Нитмана.
– Ну, и что дальше? – заторопили его люди.
– А на деле там оказались две самки и два гнезда, значит. А самец у них один был. Это как в курятнике – один петух на несколько куриц. Так и тут. Принес охотник Ог три головы и показал, где самец, а где самка. Самки, они без боковых рогов на морде. Только гребень на спине и крылья не такие большие. А самец и с рогами, и с гребнем. Я эти рога вот так близко видел, как вас всех сейчас. И руками трогал. Три головы, дери меня зменграхи! Три драконьих головы принес охотник Ог, а сам целехонький. И как он их убил, не рассказывал. А я вам скажу – колдовством!
Нитман еще раз отхлебнул пива и задрал вверх бороду, точно озвучил очень-очень умную мысль, до которой никто сам не мог додуматься.
– Так как же он колдует? Кто-нибудь видел его амулеты? – послышалось из зала.
– В том-то все и дело, Гуссовых осьминогов потроха! – воскликнул Нитман. – Я сам смотрел на этого охотника, вот как на вас сейчас смотрю, сожри мой язык ерши Гусса! Да, на руках у него были браслеты, пара браслетов. Так, кожаные ремешки с бусинами, вон, как у нашей Нок от сглаза. Черные, красные и белые бусины. И все! Ни амулетов на шее, ни костяшек каких-то на поясе. Шляпа, рубаха и кафтан. А сам страшный, как Гуссовы утопленники. Черный, глазастый, глянет – и душа в пятки уходит. И денег он попросил, скажу я вам…
Нитман откинулся на спинку стула и весело отрыгнул. Народ еще ближе навалился на столик, за которым сидел рассказчик.