— Она уехала. Сегодня же караван приходит, а она непременно желает высмотреть себе новую Нок.
Нок — это прозвище для красивых девочек, которых покупают у синебородых торговцев, что приходят со стороны Одиноких Королевств. Этих девочек растят специально для Храмов Любви. После десяти лет их проверяют жрицы храма и разрешают нанести первую татуировку — цветок девственности. Каждый год по цветку. Шесть цветков до шестнадцати лет.
И если в шестнадцать лет девочка Нок окажется годной, здоровой и красивой, ее за большие деньги купят в храме Набары. Это хорошее будущее, это гораздо лучше, чем работать на плантациях или на рынках чистить всю жизнь рыбу.
При мысли о рыбе Нок передернула плечом. Откинула за спину длинные черные косы и схватилась за щетку. Серебряные и медные бубенцы на ее тонких ножных браслетах тихонько зазвенели в такт шагам. Влажные доски под босыми ногами ворчливо заскрипели. Где-то вдали, над пляжем разнеслись крики чаек, ссорящихся, как всегда, из-за рыбы.
Еж вытирал столы и поднимал наверх деревянные табуретки. Ежа мама Мабуса тоже купила в одном из караванов. Ей нужен был помощник, и всегда лучше, если этого помощника вырастишь сама. Так говорила мама Мабуса.
— Всему надо учить самой, чтобы после не переживать, если придется послать помощника за товаром на рынок. Я вот точно знаю, что Ежик наш не упьется "стылой" и мне не придется искать его под столами на рынке, — любила приговаривать мама Мабуса и широко улыбаться при этом.
Постоялый двор мамы Мабусы назывался "Корабль". Просто и легко. Каждый вечер сюда приходили удачливые капитаны, рыбаки, имеющие не одну лодку и могущие позволить себе стаканчик другой рисовой "стылой" или пару кружек ячменного пива.
Считалось, что деревянный корабль — маленькая статуэтка у входа в постоялый двор — приносит удачу. Потому каждый входивший норовил прикоснуться к вытянутому бушприту, провести рукой и бросить медную монету на борт кораблика. Монета на удачу. Каждый знает, как нужна удача моряку, отправляющемуся в путь.
А "Корабль" умел приносить такую удачу — да хранят его духи Днагао.
— Ладно, будет время — искупаемся. И Травку с собой возьмем. Сегодня отходит "Бриз", не забыл? Я бы посмотрела на это. Говорят, он отправляется к диким берегам Королевских островов за слоновыми бивнями.
— Говорят? Он туда отправляется! — воскликнул, чуть усмехнувшись, Еж, — я сам вчера приносил кружки с пивом его капитану и все слышал. Большие деньги, должно быть, заработают. Говорят, он продают разные штучки из слоновых бивней даже в Меисхуттур.
— Кто же там покупает? В Меисхуттуре живут только баймы, а они — как свиньи, и только и умеют — что убивать, — хмыкнула Нок и решительно задвигала щеткой под столами.
— Это не наше дело. Кто бы там не покупал. Лишь бы удача всегда была на стороне торговцев, и лишь бы рыцари Ордена Всех Знающих не добрались до наших мест.
— Да хранят нас духи от этого, — эхом отозвалась Нок.
Тяжело ступая по каменным ступеням, в зал поднялась полная темноглазая женщина с коралловым ожерельем на груди. Лицо ее лоснилось от пота, убранные в толстую косу черные волосы, переплетенные бисером и серебряными лентами, доставали до пояса.
— Что, бездельники, языками треплете? — добродушно спросила она.
Голос ее, низкий, гулкий, казалось, заполнил зал. Нок встрепенулась, сложила ладони вместе и наклонила голову. Девочки, которых покупают, всегда склоняют голову перед теми, кто их покупает.
— Глядите, кого я привела. Новая Нок теперь у нас будет. Ты понял, Еж? Тебе придется учить ее хозяйству. Дело стоять не должно, девочки и мальчики. Дело никогда не должно стоять.
Из-за спины мамы Мабусы выглянуло невысокое, худенькое создание. Темноволосая, глазастая девочка лет десяти, босоногая, в холщовой, грязной робе. Щиколотки покрывала засохшая грязь, щеки — пыль и разводы от слез. Запястья такие худые, что, кажется, не выдержат ни одного браслета.
— Да-да, — тут же заговорила снова мама Мабуса, — худющая и страшная, и не спрашивайте, почему купила. Удивительно, как ее не отобрали рыцари Ордена. Видать, глупою им показалась. Обычно, они отбирают самых страшненьких. Вот, мол, негоже людям гордиться своей красотой, мол, гордость — это страшный грех. А я вам так скажу, дети. И ты слушай, малявка, — Мабуса легонько щелкнула по голове только что купленную девочку, — Я вам скажу, что девушке только и гордиться, что своей красотой. Чем же еще ей гордиться? Если девушка страшна, как красная лихорадка — не про нас это сказано — это проклятие духов. Поверьте мне, дети. Видать, значит, прокляли девушку или родители, или недруги родителей. И надо идти к жрице, или к старой ведунье, вот как наша Хамуса. Чтобы снять проклятие. Мужчина гордиться своей силой, своей мощью, своим умом. Возможностью принести добычу в дом, и умением провести свой корабль к пристани. А женщина тем и хороша — своей красотой. И еще умением давать любовь мужчине. А как брать любовь у той, которой и в глаза-то посмотреть страшно? Разве что выпить побольше "стылой". И место такой девушке на рыбных рядах, и вонять от нее будет рыбьими потрохами и кровью. Помяните мое слово, дети.