— Кто тут? Что вам надо?
— Только спокойно, — тут же заговорил пробирающийся впереди Саен, — спокойно. И оружие убери, храбрая девушка… Ты цела, здорова? Вижу, что нет.
— Кто вы такие? — снова спросил кто-то впереди.
Птица, наконец, обогнула две здоровенные сосны и увидела небольшую ямку, слегка прикрытую сосновыми ветками. На самом краю ямки стояла невысокая девушка и сжимала в руках дубинку. Узкое лицо ее, перепачканное у виска сажей, пугало бледностью и изможденностью. Тонкие губы дрожали, но глаза, наоборот, сверкали решительно и зло.
— Мы — те, кто может помочь тебе и твоему парню. Он ведь тут, в яме? — невозмутимо спросил Саен и кивнул на срубленные ветки.
Успел таки прочесть мысли девушки. Хотя, что там читать? И так ясно, что она кого-то скрывает. Оба скрываются. И если парень не встал на ее защиту, то, видать, дела плохи.
— Вы не поможете ему… он умирает… огонь Мгамга не пощадил его…
— Вы спаслись от пожара? — спросил Саен, усаживаясь на корточки у самого края незамысловатого убежища.
— Это Тхан меня вытащил. Если бы не он, я бы погибла. А ему досталось от огня, ноги обгорели так сильно, что он уже… весь день не приходит в себя.
— Ясно, — Саен обернулся. Глаза потемневшие, губы сжаты. — Разведи огонь. И раздобудьте воды, много воды. Сейчас поможем.
Он спустился вниз, откинул ветки. Завернутый в лохмотья Тхан скорее напоминал труп, чем живого человека. Саен наклонился над ним, подсунул ладони под голову, замер на мгновение, после поднял глаза на Птицу и тихо, но зло спросил:
— Что ты стоишь? Быстрее. Выживет, справимся. Только не стойте столбом обе. Воды и костер, как можно быстрее.
Воду нашли быстро, девушка привела к уцелевшему колодцу у хижины лесника, старой и давно развалившейся. Пробормотала что-то о том, что они не стали прятаться в ней, боялись солдат. Дрожащими руками помогла тащить ведро. Она была такой голодной, что Птица вдруг остановилась, достала орехи из кармана и пересыпала девушке со словами:
— Чисти и ешь. Я сама донесу воды. И как ты не догадалась поискать орехов?
— Я не могла оставить Тхана одного. Боялась, что он уйдет в мир Невидимых, а меня рядом не будет.
— Теперь не уйдет. Саен не позволит ему.
— Кто вы такие?
— Саен — Знающий. Один из последних. Он сам все расскажет.
— Знающих же нет уже…
— Есть. Сама увидишь.
Саен так и сидел на дне ямки, придерживая голову парня обоими руками. По хмурому выражению лица хозяина стало ясно, что дела действительно плохи. Он молился, еле заметно двигая губами, и не стал прерываться, когда появилась Птица и девушка.
Копаться не стоило, потому совсем скоро затрещал жаркий костер, а над ним, на трех крепких палках закачался казан с водой. И лишь когда вода совсем закипела, Саен поднялся. Вымыл руки и велел Птице помогать.
— Только не задавай вопросов, и если тебе станет плохо — затошнит или еще что — скажи сразу. Постарайся не упасть в обморок и не наблевать. А ты — Саен повернулся к девушке, — найди у нас в мешке парочку холодных лепешек и немного жаренного мяса. И поешь.
Больше всего у Тхана пострадали ноги. Подружка его, видимо, понятия не имела, что надо делать с ожогами, потому даже не убрала остатки сожженной ткани с ран. Плоть загноилась, обе ноги опухли и, глянув на раны, Птица вдруг поняла, почему хозяин велел держать себя в руках.
— Достань с сумочки у меня на поясе лекарства, — распорядился Саен, все еще придерживая голову парня, — есть там длинненька бутылочка с зеленой пробкой. Открой ее, пожалуйста.
Птица повиновалась. Сладковатый легкий запах ударил в нос, напоминая, почему-то, уют дома в Каньоне дождей.
— Что это?
— Придержи ему голову. Почувствуй его и не дай ему умереть. Инфекции в его организме уже не осталось, но он очень слаб.
Птица повиновалась, передавая лекарство Саену.
— Напоим его. Это сок молочных листьев, хорошее обезболивающее. Будет спать сутки, как раз раны начнут затягиваться. Вот так и держи его, а я приведу ноги в порядок.
И Саен принялся за дело. Вновь его руки работали с ранами, ловко управляя плотью, возвращая жизнь и силы. Ему бы быть лекарем, а не воином — мелькнуло в голове у Птицы. Ведь он любит жизнь, он любит давать, а не отнимать. Он не убийца, и, возможно, даже не воин в глубине души. Он любит свой Каньон, свой сад с нежными растениями, любит покой и тишину. А приходится проходить через боль, ужас и смерть. И самому приходится отнимать жизнь.