Саен так и сидел у костра, доедал остатки каши. Он не сдвинулся с места, не промолвил ни слова, даже не убрал миску с колен. Поднял голову и выжидающе глянул на незваных гостей.
— Что вы это тут делаете, люди добрые? — издевательским милым голосом заговорил человек с факелом.
— Глянь, какая красотка. Клянусь гуссовой бородой, в жизни такую не встречал, — сказал другой и ткнул пальцем в Птицу.
— Точно, славная милашка. Глазками так и стреляет, — согласился третий и приблизился к костру. Рука у него лежала на рукояти меча, но сам он был вполне уверен в том, что отпор тут никто не окажет.
— Это откуда же в этих худых краях девушка в таком дорогом плаще и с такими длинными косами? И с непокрытой головой. Чай, не заблудились ли вы? — снова заговорил бородатый, передавая факел подростку.
Он двигался медленно, кряхтя, точно старое, сухое дерево. Потому Птица проглядела его мгновенный бросок, и заметила лишь слабый блеск воткнувшегося в землю кинжала. Оружие, брошенное в Саена, не долетело, как обычно. Саен слабо улыбнулся, молча поднял его и посмотрел на главаря.
Тот резко распорядился, распрямляя плечи:
— Убейте мужчину! Девчонок забираем себе.
Трое кинулись к Саену. Зазвенели печально искры меча духов. Саен, подскочив, попятился и после, неожиданно сделал выпад, перерубив длинным клинком ближайших двух врагов. Обоих за один удар. Чуть светящийся клинок прошил тела так, словно это были кули с сеном. Аккуратно разрезанные половинки залили землю кровью. Птица вскрикнула. Огха забилась за дерево.
Крепкие руки, охватив Птицу за плечи, приставили к горлу холодное лезвие кинжала.
— Сдавайся, иначе убью твою девку! — прогремел над ухом хриплый голос. От главаря воняло чем-то кислым и противным, грубые пальцы сжимали плечи до боли, клинок царапал горло.
Мальчишка попятился. Еще один разбойник осторожно и нервно подступал к Саену, выставив вперед меч.
— Птица, что стоишь? — тихо спросил Саен.
И вдруг стало просто и ясно. Руки, грудь, сердце. Сердце главаря, которое стучит за спиной, так ровно, так уверенно. Почувствовать его ритм, войти и остановить. Раз… Два… Три…
Мужик свалился молча. Раскинул руки и уставился удивленным, замершим взглядом в небо. Мальчишка с факелом споткнулся, прокричал что-то о колдунах. Птица рассеяно оглянулась. Рядом с Саеном истекало кровью то, что когда-то было людьми. Все трое мертвы. Мертвее не бывает просто.
— Чтоб я сдох… — пробормотал Саен, убирая клинок. — Что стоишь, дурень? Проваливай отсюда, пока не снес тебе голову.
Парень выронил факел и ломанулся в кусты, не оглядываясь и не задерживаясь.
— Вот за что я не люблю эти клятые королевства. Всегда есть какой-то подвох. А такой спокойный был вечер…
Саен пнул ближайший труп, поднял голову, посмотрел на Птицу и тихо сказал:
— Хорошая работа. Мы с тобой славно сработались, так?
Птица кивнула, чувствуя, что буквально трясется от возбуждения и страха. Кровь бурлила в жилах, подкатывала к горлу тошнота и только от одной мысли, что она только что убила человека, становилось дурно.
— Идите в шалаш. Я уберу тут. Зарою уродов, пусть гниют в земле.
Управился Саен быстро. После подбросил хвороста в затухающий костер, сел у огня, подпер подбородок руками. И так сидел довольно долго.
Огха дрожала и молчала. И Птица поняла, что в путь они соберутся только утром, что Саен не оставит девчонку одну, потому достала спальные мешки, повесила над огнем чайник и после приблизилась к хозяину. Положила руки ему на плечи и тихо сказала:
— Я заварю тебе чаю. С медом, как ты любишь. Хорошо?
Саен сначала кивнул, после согласился:
— Хорошо, будь добра, Птица. И пусть Огха ложится и спит. Дай ей какое-нибудь одеяло, у нас ведь есть запасные. Что-то придется ей оставить, иначе она замерзнет тут.
Птица помогла девочке устроится на ночлег, напоила чаем все еще спящего Тхана, вливая ему жидкость по чуть-чуть, маленькой ложечкой. После сполоснула кружку и ложку и приготовила напиток для Саена. Устроилась рядом и не удержалась, прижалась к плечу хозяина. Ей самой до смерти хотелось забыть и разрубленные тела разбойников, и вонь их главаря и ошалелые глаза парня. Хотелось не думать об этом, но назойливые мысли лезли и лезли. Убивать легко, только после этого такое чувство, словно сделала что-то не то и не так.