Саен перестал бриться и опять зарос щетиной. Но теперь-то Птица не пугалась его, теперь они гораздо лучше понимали друг друга.
О Нижнем Королевстве Саен знал почти все. Кто покоится в заброшенных курганах, как называются крошечные деревеньки, в которых они оставляли лекарства, как называются реки и куда ведут узкие тропки. Только не очень веселые это были знания. Убийство, кровная месть, грабеж. Болезни и смерть оставляли свои отметины на земле Королевства, и все эти отметины Саен умел прочесть.
— Зло всегда порождает зло, — говорил Саен, — так и тянется цепочка. Обида, месть, убийство, снова месть и снова убийство. Без конца. Помнишь тех разбойников, которых мы убили в лесу? За ними водилось много злодейств и, вроде бы, заслужили они смерть. Вот мы их и убили. Но теперь-то мы тоже убийцы, Птица, вот в чем дело. Зло не остановилось, мы не изменили людей, не заставили их передумать и раскаяться в том, что они делали. Мы просто забрали у них жизнь, мы сделали то, что обычно делали они. Породили еще одно зло, которое осталось в этих местах и однажды обязательно себя проявит.
Птица смутно понимала его, но зато слишком сильно чувствовала его горечь и злость.
— У здешних людей нет жалости, Птица, вот в чем дело. Они не умеют никого жалеть. А если нет жалости, то нет и любви, любовь не может существовать без жалости. Вот потому зло и чувствует себя слишком хорошо в этих местах.
— Зло — это Темные?
— Нет, Птица. Зло — это люди. А Темные приходят только тогда, когда их приглашают. Без приглашения они не могут занять территорию, таковы правила. Их правила. А они свои правила всегда соблюдают.
— А помнишь, как ты вызывал драконов и заманивал их в Линн? Эти драконы тоже поели немало людей и принесли немало зла в Линн, — тихо напомнила Птица.
Саен глянул на нее, поднял брови и спокойно согласился:
— Да, я это знаю. Временами я не могу сдерживать свою злость, и, временами, мне хочется наказать здешних людей. Я достаточно насмотрелся на вереницы рабов, на вереницы жриц. Я видел видение о праздниках Набары, видел разврат и гулянку. И я подумал, что неплохо бы порушить вашу безмятежность. Драконы, сжирающие людей — это то, что нужно. Вот поэтому обычно я предпочитаю держаться от Королевств подальше…
И Саен замолчал.
Птица нахмурилась, подняла голову, хотела еще задать вопрос — но не стала. Слишком уж неуютными показались последние слова Саена. Его злость, его ярость были слишком знакомы, а теперь еще и стали понятны. И временами это пугало по-настоящему.
Они проехали еще пару деревень, где Саен оставил лекарства. В последней старейшина, оказывается, его знал. Старенький, седенький мужичок поклонился до земли и очень почтительно сказал:
— Услышал Создатель молитвы-то наши, послал тебя на помощь. А уж как мы увидеть тебя хотели, Саен — и не передать. Кузница твоего брата все еще стоит, только работают в ней другие.
— Ну, и хорошо, пусть работают. Я давно уже не занимаюсь кузнечным делом.
— Говорят, что ты старейшина Каньона Дождей? Говорят, что Лига Верных теперь там?
— Так и есть.
— А это кто с тобой? Жена твоя?
Птица дернулась от последнего вопроса и вдруг поняла, что глупо краснеет.
— Это моя ученица. Умная, смышленая девушка. Она тоже умеет врачевать, Создатель ей дал немалые способности.
— Да хранит вас Создатель, дети, доброе дело вы делаете. Да хранит вас Создатель…
И только когда деревенька осталась позади, Птицу вдруг пронзило понимание. Ее приняли за жену старейшины! Ее, девочку-рабыню, которая глаз не смела поднять на свободных людей, у которой еще дырочка в носу не заросла как следует! Безродную сироту, нищую глупышку приняли за жену старейшины Каньона Дождей! Быть такого не может…
А Саен не возмутился и не отказался. Не сказал, что она не жена, не возразил! Просто пояснил, что это ученица его.
А ведь когда-то Саен непременно женится, и приведет в дом другую женщину. Горечь этой мысли захлестнула, но тут же раздался спокойный голос хозяина:
— Птица, не думай о ерунде, ладно? Я не собираюсь в ближайшее время жениться. И, знаешь, если вдруг мне припадет охота это сделать, я возьму в жены тебя. Что скажешь?
Он оглянулся с улыбкой, и стало ясно, что это шутка.
— Возьми, — Птица тоже растянула губы в несмелой улыбке.
— Ладно, посмотрим. Кашу ты уже научилась варить, картошку вполне сносно умеешь чистить. А посуду — так вообще справно моешь. Что еще надо от жены?
Птица открыла было рот, чтобы сказать, что на самом деле требуется от хорошей жены, но тут же закрыла. Шутит Саен, и ему весело. И горько и весело одновременно.