Чем больше говорила Лиса, тем яснее звучала в ее голосе ярость. Наливалась жаром, как заготовка меча в огне кузни, и когда девчонка закончила, глаза ее, казалось, метали стрелы.
Птица вздохнула. Возможно, она и права. Только пусть уж лучше мужчины думают — что надо делать и как правильно поступить. Девушкам не стоит решать такие вопросы.
Саен не ответил ничего.
И тогда Дайн снова спросил:
— Ты уйдешь в Каньон и не вернешься? Да? А ведь ты знаешь главный секрет суэмцев. Ты знаешь, почему их благословляет Создатель. Ты мог бы научить людей… хотя бы научить…
— Только если люди сами этого захотят, — снова подсказал Галиен.
— Сначала надо остановить Игмагена, — Саен поднял глаза на Птицу и вдруг улыбнулся, мягко и коротко, — сначала остановим Игмагена, после я женюсь на Птице. А там видно будет. Есть такое старое правило, когда маг вызывает другого мага на битву и в случае победы наследует его удел. Возможно, если я убью Игмагена — то стану новым Праведным Отцом Тханура. Как вам такой расклад? Хороший из меня получиться Праведный Отец?
Лиса уставилась на Саена, как на привидение. Сморщила нос и сказала:
— Ты не Праведный Отец. Ты Знающий, который знает волю Создателя. И Галиен знает. Вот вам и надо двоим попробовать изменить жизнь Тханура.
— Да? — Саен повернулся, и глаза его потемнели мгновенно, хотя голос звучал совершенно спокойно. — Только ты не уточнила — хотят ли этого сами люди. Думаешь, они хотят? Вон, она — он мотнул головой на Птицу, — думаешь, хотела перемен? Ты, Птица, чего хотела, когда жила в Линне? Помнишь? Стать жрицей богини любви Набары, вот чего ты хотела. Даже когда я купил тебя и двоих твоих приятелей, когда кормил, берег и защищал в пути. Я дал тебе золотые браслеты на ноги и новую одежду, я привел тебя в свой дом, где тепло, уютно и горит электрический свет. А ты что сделала? Ну, вспомни? Правильно, ты пошла на холмы колдовать и вызывать Набару. И я — слышишь, Птица — я даже не стал говорить тебе о Создателе, потому что не хотел, чтобы ты заменила одну религию на другую. Чтобы ты вместо браслетов на руках стала целовать деревянный круг на шее. Я просто тебя любил, но ты даже это понять не могла.
Горечь в голосе Саена полоснула ножом, обожгла пламенем, и на мгновение Птице вдруг стало ясно, что ничего она не знает о нем и ничего не понимает.
— Только сейчас моя бедная Птица начинает что-то понимать, — заговорил Саен снова, но уже гораздо тише. — А сколько я с ней возился? Я даже сейчас не могу оставить ее одну. А таких, как она — сотни и сотни. Полные деревни и полные города. И я один не справлюсь, не смогу, не сумею просто. Люди хотят выполнять правила. А Создателю правила не нужны, Он желает отношений с людьми. И вот этого никто понять не может. Что скажешь, Галиен? Я прав?
Саен прав.
На миг встали перед глазами залитые солнцем улицы, послышался шум прибоя и нежный звон бубенчиков, и запахло цветущими абрикосом и персиком. Птица слабо улыбнулась. Саен прав. В Линне людей не переубедить, они свято чтут свои традиции и любят своих богов. Может, не таких хороших и добрых, как Создатель, но люди и сами не добры, потому вряд ли захотят поклоняться Богу, который будет постоянно напоминать о собственном несовершенстве.
Нет, боги, которым люди поклоняются, должны быть похожи на них самих. Чувствовать и желать того же. Бесстыдная доступность Набары и ее жриц так сильно напоминает собственную жажду удовольствий, жестокость Гусса так созвучна с людской жаждой крови и смерти. И все это близко, понятно и просто.
А понять Создателя Птица не могла до сих пор. Хотя в последнее время молилась только Ему.
Молилась, но не понимала.
— Это не так! — Лиса выпрямилась, подскочила и резкими движениями убрала пряди волос за уши. — Это не так! Не все такие, вот и Галиен так считает. Ну, правильно же, Галь?
Галь невозмутимо улыбнулся — слегка, как будто весь этот разговор был всего лишь милой болтовней о способах выращивания картошки, — и сказал:
— Не все такие. Есть те, кто хотел бы изменить свою жизнь, но не знает как. Есть дети, старики, женщины. Есть семьи, которые погибают от голода, потому ищут помощь там, где ее искать не стоит. Есть те, кто погибает от болезней. Ты лучше меня это знаешь, Саен, если ты действительно тот самый Моуг-Дган, о котором слагают легенды.