— Я не могу говорить об обряде, — тихо ответила Птица, все еще держа в руке миску с остывающей картошкой.
— Потому что не помнишь. Потому что такие вещи стираются из памяти жрецами навсегда, и потому что это — черная магия. Как бы там ни было — ты и Травка связаны между собой проклятием. Непонятно только — кто из вас главный, а кто ведомый. И в чем смысл такой связи — тоже непонятно.
Ог задумчиво поскреб чуть заросший щетиной подбородок и вновь принялся чистить картошку.
Птица глянула на его руки с длинными пальцами, на белый шрам, змеящийся от правого запястья до самого локтя, на два браслета с цветными бусинами. Ей хотелось спросить — откуда Ог знает, что в случае Травкиной смерти умрет и она, но язык не поворачивался. Почему-то охватил страх, и сильно захотелось спрятаться, укрыться от дурных предчувствий и догадок. Только вот от этого как раз и не спрячешься.
— Мы сделаем лишний круг и доберемся до Каньона далекими и окольными путями. До нас вряд ли кто доберется в пустыне, потому преследователей опасаться не будем, — снова заговорил хозяин, и в голосе его послышалось ленивое довольство, тягучее, точно сироп из патоки, — а там, в Каньоне Дождей вряд ли кто осмелится напасть, там совсем другие правила.
Другие правила — эхом отозвалось в голове у Птицы. Всегда есть правила, которые надо выполнять, это она знала. На правилах и условиях строятся отношения с духами, с хозяевами и даже с самой судьбой. Если бы только знать наверняка — какие из правил точно послужат к удаче.
Глава 17
Аниес стала совсем тонкой и заглядывала в отверстие низкой пещеры смущенно и неувернно. Через слабые всполохи почти угасшего костра она просматривалась неверно, скорее угадывалась в светящейся синеве ночи. Набирал силу круглый большой Маниес, заливая склоны призрачным серебром.
Птица все никак не могла уснуть. Ей чудился глубокий голос Ога, то полный злого накала, то ленивый и медленный, как вода в озере Белорыбья. Всплывали в памяти его слова о собственной силе и о загадочной связи Травки и Птицы. О том, что ведунья Хамуса уже не посмеет бросить кости на его имя…
А какое у него имя? Ог — это всего лишь прозвище, полученное от слова "охотник". Так кличут половину охотников в округе Линна. Но ведь хозяин — свободный, значит, у него есть настоящее имя, записанное в Книге Живущих у жрецов храма. Или его имя записано у железных рыцарей?
К каким богам взывает охотник Ог? Птица ни разу не видела и не слышала, чтобы он молился. Браслеты на его руках не обладают совсем никакой силой, это Птица почувствовала сразу. И зачем только он их носит?
И самое ужасное — охотник почти всегда угадывал те мысли, что одолевали ее, Птицу. И вопрос о силе, и желание смерти для Травки. Почти все ее страхи были названы, на все ее вопросы были ответы. Нет сомнений — Ог умеет угадывать мысли тех, кто находится с ним рядом. Только вот как он это делает? И еще утверждает, что не маг?
Птица поплотнее прижалась к сопящей Травке — так было теплее, от земли тянуло холодом и неожиданной влагой. Не открывая глаз, провела по пустым запястьям, подумала — помогут ли ей духи без браслетов? Или уже навечно прогневались и отняли свою милость и благосклонность?
Надо попробовать. Сейчас не мешает ничего. Ог спит, собаки его растянулись у входа, надежно охраняя от незваных гостей. Сопит чуть в стороне, на ветках, Еж и изредка дрыгает ногами, будто все еще находится в седле и подгоняет медлительную лошадку. Травка — та вообще не шевелится, даже почти не слышно ее дыхания.
Птица сосредоточилась, постаралась очистить голову от лишних мыслей и принялась шепотом читать заклинание. Надо попробовать научиться скрывать свою голову от проникновений Ога, спрятать свои мысли под невидимой стеной силы. И чтобы стена эта была всегда, постоянно, чтобы ни кто не смог понять, что Птица думает и о чем беспокоится. Это правильно и верно. Она, конечно, рабыня, но даже рабы имеют право на собственные мысли, этого права никто у них не должен отнимать.
Непонятные для нее слова заклинания послушно всплывали в памяти и складывались в причудливый узор фраз, заставляя густеть окружающий воздух и вспыхивать оранжевыми языками затухающее пламя костра.
Ог вскочил внезапно, с удивительной скоростью перепрыгнул через огонь, опустился рядом с Птицей и закрыл ей рот ладонью. Посмотрел почерневшими глазами и устало сказал:
— Не смей больше это делать. Ты поняла? Не смей колдовать, пока ты рядом со мной. Темный маг, ради которого приходят химаи — это ты, оказывается, а не бедная Травка. Хочешь, чтобы сейчас в пещере оказались эти черные твари?