— Жив он?
Бережно поддерживая Кеюлькана, лежащего койке, врач поит его из фляжки.
— Полное истощение сил, — бросает врач начальнику экспедиции.
Голова Кеюлькана — глаза закрыты попрежнему — бессильно упала на подушку.
— Спит, — произнес кто-то удивленно.
Все на цыпочках выходят.
Коридор перед дверью каюты. Взад и вперед шагает летчик, оберегая сон спасенного им человека.
То и дело в иллюминатор засматривают чьи-нибудь любопытные глаза.
— Спит?
Летчик кивает со строгим лицом, предостерегающе подняв палец.
— Еще спит?.. О!..
Палуба. Прозрачные полярные сумерки. Два матроса разматывают бухту троса. Мимо пробегает третий матрос. Они прерывают работу, чтобы спросить.
— Ну, как?
— Спит еще.
Доктор проходит через каюту гидробиологов, где те разглядывают в микроскоп свой сегодняшний улов. Все провожают доктора взглядом.
— Как ваш пациент, доктор?
— Спит.
Коридор перед дверью каюты. Летчик прислушался, осторожно приоткрыл дверь, заглянул внутрь.
Каюта снова заполнилась людьми.
Кеюлькан не шевелится. Тем больший контраст с его неподвижным вытянутым телом составляют широко открытые глаза, живые, темные, блестящие.
Начальник экспедиции присел на край постели, спросил ласково:
— Кто ты, мальчик? Эвенк? Эскимос?
Повторил тот же вопрос по-эвенкийски, по-эскимосски.
Кеюлькан молчит, переводя испытующий взгляд с одного лица на другое.
Капитан наклонился над подушкой:
— Как ты попал туда? Так далеко от земли?
Кеюлькан продолжает молчать.
Летчик наклоняется с другой стороны подушки:
— Скажи же хоть что-нибудь? Куда ты шел?
Кеюлькан посмотрел на него, после паузы сказал, неуверенно выговаривая трудное слово:
— Ленинград.
Зрители взволнованы.
— Ленинград? Он сказал: Ленинград?
Но глаза Кеюлькана округлились от удивления. Все смотрят по направлению его взгляда. Вдоль стены лежат пустые гидрографические буи.
Кеюлькан проворно спрыгнул с койки, подбежал к стене. Сев на корточки, с лихорадочной поспешностью осматривает буи один за другим. Капсюли пусты.
Кеюлькан испуганно оглянулся. Шарит за пазухой. Лицо прояснилось. Вытащил капсюль, привешенный на шнурке, вставил в один из пустых буев и торжественно подал пилоту. Тот, недоумевая, передал капитану. Тот, в свою очередь, — начальнику экспедиции, а он уже, при благоговейном молчании присутствующих, вытащил из капсюля записку.
Кеюлькан вытащил капсюль, привешенный на шнурке, вставил в один из пустых буев и торжественно подал пилоту.
Это известная записка на трех языках с просьбой адресовать ответ о координатах в Ленинград, в Арктический институт. Начальник экспедиции перевернул ее. На обороте нацарапано:
«К северо-северо-востоку от мыса Иркапий в океане народ онкилонов терпит бедствие. Если не пришлете корабль до зимы, мы погибли».
Начальник обернулся к Кеюлькану:
— Кто писал это?
— Горюн.
— Кто? Как ты сказал?
— Горюн.
— Мальчик, ты видел его? Какой он? Опиши, какой он.
Кеюлькан выпрямился. Осанка сразу стала величавой, голос окреп.
— Такого роста.
Все недоверчиво проследили взмах руки Кеюлькана.
— Такие глаза. — Кеюлькан вытаращил глаза и обвел вокруг руками. — Плечом сдвигает горы.
Кеюлькан говорит протяжно и коверкая русские слова, но это придает его речи особую, медлительную торжественность. Это не просто ответ, это эпическое повествование о необыкновенном человеке, могучем и добром чародее.
— Звери слушаются его и деревья рассказывают ему о прошлом.
Пилот и капитан удивленно переглядываются.
— Сильнее всех. Сильнее Маук. Стоит ему протянуть руку, — и Птица роняет с неба крыло, и он делает из него копье.
Начальник переводит взгляд с Кеюлькана на раскачивающийся портрет на стене. Там изображен молодой человек в косоворотке, в расстегнутой студенческой тужурке. Худое, очёнь доброе лицо. Усталые светлые глаза под высоким лбом.
— Мальчик рассказывает сказки, Горюнов был человеком обыкновенного роста. Таким, как вы, как я…
Глава шестнадцатая
СОЛНЦЕ ВОСХОДИТ НОЧЬЮ
Падают крупные хлопья снега. Горюнов сидит на камне. Он безучастен ко всему окружающему. Снег ложится на его плечи, нависает на бровях.
Опершись подбородком на руку, Горюнов смотрит вдаль, слегка сощурясь, как бы оцепенев в своем раздумьи.
За спиной его появляется Нерхо и тихо садится рядом.