*** Шумели деревья. Ветер сегодня был сильным, и это было плохо. Бледные губы шептали: - Как под ветром злым не клонится огонь-трава, так и я не склонюсь пред ворогом страшным... Правая рука плавно передвинула затвор. Патрон с заговоренной пулей скользнул в ствол. - Отец-солнце, сделай руку мою твердой, как камень матери-земли... В окуляре прицела замерла прекрасно замаскированная противотанковая пушка. Артиллеристы присели рядом с орудием, поглядывая на офицера, стоявшего чуть впереди, приложив к глазам бинокль. Они ждали русские танки. - Мать-земля, обездвижь ворога проклятого, притяни к себе ноги вражины. Где-то вдалеке послышалось рычание моторов. Офицер опустил бинокль, повернулся отдать команду и едва не упал. Хорошо было видно его недоуменное лицо, выпученные от удивления глаза. Он дернул ногами в тщетной попытке оторвать их от земли. - Месть моя сладка, как чиста-вода. Тонкий палец плавно потянул спусковой крючок винтовки. Трехлинейка вздрогнула. Немецкий офицер замер, просел в коленях. Чуть выше переносицы у него вдруг появилась черная точка, лицо поднявшегося позади солдата забрызгало кровью из разлетевшегося затылка. Потом офицер медленно рухнул на колени и завалился набок. Прикованные наговором ноги не сдвинулись, просто сломались в голеностопе. Зрелище было неприятным. В окуляр прицела были видны побледневшие лица артиллеристов, поторопившихся спрятаться за всевозможными укрытиями. Пусть прячутся.. - Как под ветром злым не клонится огонь-трава, так и я не склонюсь пред ворогом страшным... Рука привычно дослала патрон. Осталось пятеро. Патронов - четыре. Пусть прячутся. Одному гаду сегодня повезло...