На этот раз они промолчали, обмениваясь испуганными недоверчивыми взглядами, и молчание длилось, пока Дирк Корни зажигал спичку, ждал, пока прогорит сера, и закуривал.
— Это вы додумались, — сказал Рональд Пай.
Он по крайней мере на тридцать лет старше Дирка Кортни. Некогда горделиво выпяченный живот, говоривший о процветании, опал под дорогим пиджаком, щеки обвисли, как петушиная бородка, и покрылись блеклыми веснушками, словно темными пятнами — признаком нездоровья печени. Волосы поредели и поседели, остались лишь жалкие напоминания о некогда роскошных рыжих кудрях. Но уши по-прежнему торчали, словно он к чему-то внимательно прислушивался, как пустынная лиса, а глаза смотрели на Дирка Кортни с лисьей же хитростью.
— Да, — согласился Дирк Кортни. — Большинство идей принадлежит мне. Поэтому общий капитал Фермерского банка за десять лет с тех пор, как я начал снабжать вас своими идеями, вырос с полутора до пятнадцати миллионов фунтов.
Ронни Пай продолжал смотреть на него, в десятитысячный раз горько сожалея о том, что десять лет назад поддался искушению и доверил управление банком этому молодому авантюристу, этому элегантному пирату.
Видит Бог, у него были причины сомневаться и осторожничать, и он долго не решался принять фантастическое предложение Дирка Кортни. Он достаточно хорошо знал историю этого парня и при каких неприятных обстоятельствах тот ушел от отца и своей семьи.
А потом, годы спустя, свалился как снег на голову — вошел в кабинет Рональда Пая и сделал свое предложение.
Рональд Пай с первого взгляда увидел, что мальчишка превратился во взрослого мужчину из тех, с кем шутки плохи, но предложение было чересчур заманчивым, чтобы отвергнуть его. А потом до него начали доходить мрачные слухи, которые тянулись за этим человеком, как стервятники за львом.
Его должно было насторожить одно то, что Дирк Кортни мог предложить шестьсот тысяч фунтов за шестьдесят процентов акций банка и подкрепить свое предложение гарантией лондонского банка Ллойда. Это уже подтверждало зловещие слухи. «Как может честный человек за короткий срок раздобыть такие деньги?» — спрашивал себя Рональд Пай.
Но в конце концов деньги оказались слишком сильным искушением — деньги и возможность взять верх над старым врагом, генералом Шоном Кортни. Пая радовала мысль о появлении могущественного изгнанного сына в самом сердце владений Кортни. Эта радость плюс шестьсот тысяч фунтов наличными и заставили его согласиться.
Но сделка оказалась неудачной.
— Я предвидел это с самого начала, — сказал теперь Пай.
— Мой дорогой Пай, вы принципиально выступаете против любой новой идеи. Только неделю назад вы, как невеста-девственница, падали в обморок, услышав об итогах годового баланса «Ледибургской недвижимости» и «Сахара Зулуленда».
Дирк встал с кресла. Оказалось, что он внушительного роста. Зажав сигару в крепких белых зубах, он слегка пригладил волосы обеими руками и расправил галстук, коснувшись булавки с жемчугом, прежде чем пройти к дальней стене комнаты.
Он потянул вниз свернутую карту Зулуленда и Северного Наталя, закрывшую половину стены, и отошел.
Здесь в крупном масштабе были показаны границы всех ферм. Фермы, принадлежавшие «Ледибургской недвижимости» (окрашенные зеленым), тянулись от моря до гор — огромный участок земли и богатых недр.
— Вот схема, джентльмены, против которой вы так отчаянно возражали. — Дирк Кортни улыбнулся. — Она казалась слишком богатой для вашей водянистой крови. — Улыбка погасла, Дирк стал мрачен. Когда он хмурился, в уголках рта залегали горькие складки, а глаза делались злыми и утомленными. — Ключ ко всей этой территории — здесь, на Умфолози. Вот необходимая нам вода, без нее весь план теряет смысл. Один упрямый, глупый, дремучий, старый ублюдок… — Он смолк, потом снова улыбнулся, и в его голосе зазвучало возбуждение. — Теперь все это наше, весь южный берег реки, и мы на этом не остановимся!
Дирк расставил руки с хищно скрюченными пальцами, охватывая всю карту.
— Здесь, — говорил он, — и здесь, и здесь.
Его руки жадно двигались на север.
Он со смехом отошел от карты и наклонил большую красивую голову.
— Да взгляните же на себя, — рассмеялся он. — У вас по ногам течет с перепугу, а почему? Только потому, что я помогаю вам разбогатеть!
Заговорил Деннис Петерсен, ровесник Ронни Пая, женатый на его сестре. Если бы не это, он никогда бы не оказался за этим мраморным с бронзой столом. Из троих он наименее значителен. У него неопределенные черты лица, дорогой костюм облегает бесформенное тучное тело, цвет глаз Денниса понять трудно.