Чай обжигал. Федор пил его, не торопясь, вприкуску с шоколадными пряниками с вишневой начинкой. Пряники были крохотные, всего на один укус, так что Федор сам не заметил, как пакет наполовину опустел. Зазвонил телефон. Федор прошел в коридор и поднял трубку.
– Привет болеющим! – послышался голос Димки, с которым они дружили с первого класса. – Выписали тебя?
– Вчера еще.
– Знаю, мне мать сказала: она с твоей встретилась утром на остановке. Как сам?
Федор лишь сейчас осознал, что нога не болит: прошла за ночь.
– Жить буду, – ответил он.
– Это хорошо, – обрадовался Димка. – Я заскочу?
С Димкой Федор не виделся с конца июня: тот закончил десятый класс, отгулял на выпускном и собирался поступать в Горный институт. Федор же сдал сессию за второй курс строительного техникума – в свое время он ушел из школы после восьмого класса – и укатил на дачу.
– Давай! – обрадовался Федор: с Димкой вполне можно было обсудить то, что его беспокоило.
Димка принесся через три минуты: он жил в соседнем доме. Федор пропустил друга в квартиру, затем Димка осторожно стукнул его кулаком в плечо.
– Руку сломал! – нарочито громко воскликнул Федор.
– Точно, живой, – усмехнулся Димка. – Рассказывай.
– Да чего там рассказывать… Ты и сам, наверное, все знаешь. Даже лучше меня.
Димка подгреб к себе пакет с пряниками и принялся уничтожать уцелевшие.
– В газете писали, – подтвердил Димка, – в происшествиях. Правда, без имен.
– Слушай, – замялся Федор: – а ты ничего не слышал о живой воде?
– Для Алены? – Димка понял сразу.
– Да, Николай Степанович сказал, что может помочь.
Димка отодвинул пустой пакет и пристально взглянул на Федора, словно впервые увидев.
– Ну в сказках живая вода есть, – осторожно начал Димка.
– А не в сказках? – перебил Федор.
Димка постучал пальцами по столу, выбивая какой-то марш.
– Будем размышлять логически, – продолжил он. – Возможно, что живая вода не дается людям.
– В смысле? – не понял Федор.
– Ну как с Заручьем раньше было. Пока само не открылось, никто о нем и не подозревал, – пояснил Димка.
– А вдруг ее и на самом деле нет? – у Федора зародилась призрачная надежда, что можно будет перестать волноваться и не чувствовать себя обязанным куда-то бежать и что-то делать.
Димка пожал плечами:
– Кто знает? Про Трою все думали, что это легенда, пока не откопали. В сказках-то есть и мертвая, и живая вода. Мертвую нашли, значит, сыщут и живую.
Федор решился:
– Ты не знаешь, как стать ходоком?
Димка присвистнул:
– Ну ты задвинул. Туда так просто не попасть. Знаешь, сколько желающих? Моего брата не взяли, а у него и разряд по боксу имеется, да и с остальным полный порядок. Да и не берут туда несовершеннолетних.
Димка вскоре ушел, а Федор никак не мог успокоиться. Он вновь залез на сайт ходоков. Да, как и сказал Димка, требовался возраст от восемнадцати лет и первая или вторая группа здоровья. Со здоровьем до аварии проблем не имелось, да и сейчас Федор чувствовал себя нормально, хотя при выписке врач сказал ему показаться потом в поликлинике. Но Федор решил не спешить: все равно осенью в техникуме диспансеризацию проходить, успеет.
Через полчаса он все еще сидел на сайте, хотя было ясно: ничего не выйдет. Да и с чего Федор вдруг решил, что живая вода существует? Ведь даже легенды о ней нет, за столько лет могли бы и сочинить байку покрасивее. Да и искали ее. Не могли не искать. Говорят, люди большие деньги на мертвой воде зарабатывают, а на живой… Ей бы цены не было!
Федор закрыл сайт: смысла нет. Николай Степанович все придумал, ведь трудно смириться, когда дочь на грани жизни и смерти. Ухватился за соломинку и пытается выплыть на ней из бушующей пучины. Придумал и поверил, и даже Федора заразил своей идеей. А ведь будь это правдой, скольким людям можно бы было помочь! Столько жизней спасти. Жаль только, что это все сказки.
Глава третья. Ферапонтово
Сутки спустя Федор трясся в плацкарте до Череповца. В давно немытом окне мелькали бесконечные поля, леса, бетонные столбы с проводами и рельсы, сменяясь перронами маленьких городов, по которым бегали суетливые люди с сумками – поезд стоял здесь одну-две минуты. Деревянная рама на все усилия не поддавалась, поэтому открыть окно ни Федору, ни попутчикам – плотной коренастой тетке с мужем-жердью – не удалось. Иногда Федор выходил в тамбур и пытался отдышаться, но и там все время кто-то курил. От запаха табака Федор начинал кашлять, словно кто распылил удушливый газ. Сизый дым медленно плыл, обволакивая пассажиров, и тогда Федору мерещилось, что он снова в реанимации, и к нему тянутся нити капельниц, опутывая тело.