— Согласен, — сказал Кинги. — По-моему, все, что здесь произошло, лишний раз подчеркивает сказанное вами. Без понимания биологической структуры нашего острова мы могли бы в одночасье погубить и его экономику, и самих себя.
— Именно так, — сказал сэр Ланселот. — Эта ситуация — отражение того, что происходит во всем мире, но происходит, чаще всего, с гораздо менее счастливыми результатами.
— Хорошо, что я здесь, на Зенкали, обладаю достаточной властью для принятия решений, — сказал Кинги. — Я всегда считал, что в большинстве странах мира власть слишком распылена, чтобы быть эффективной. Демократия по-своему хороша, но подчас при помощи диктатуры — в мягкой, разумеется, форме — можно добиться большего.
— Возможно, что так, — с сомнением сказал сэр Ланселот.
— А вот и счастливая парочка, благодаря которой все закончилось благополучно, — сказал Кинги и обхватил своими могучими руками Питера и Одри за плечи. — Милая Одри, — сказал он. — Ты сегодня так сияешь. Не потому ли, что решила взять в мужья этого честного малого?
— О да, — сказала улыбающаяся Одри. — Я решила: в чем он нуждается больше всего, так это в сварливой жене.
— Ему следовало бы почитать за счастье, что на него будет ворчать такая красавица, как вы, — сказал Кинги. — И я открою вам секрет: наш благодарный остров подарит вам на свадьбу плантацию деревьев амела.
— О, Кинги, — сказала Одри. — Вы так щедры!
— Скорее предусмотрителен, — сказал Кинги. — Я надеюсь, что благодаря этому Зенкали станет вашим родным домом навсегда.
— Если я вас поцелую, это будет считаться «оскорблением величества? — спросила Одри.
— Если ты этого не сделаешь, это будет считаться «оскорблением величества», — твердо сказал Кинги.
— Ну, Питер, пошли, сообщим обо всем папочке, — сказала Одри.
…Под гигантской бугенвиллеей плавно покачивался королевский гамак, в котором восседали Ганнибал и Джу. Рядом с ними, на корточках, сидел папаша Дэмиэн.
— Ну, уважаемый и обожаемый предок, у меня для тебя новость! — сказала Одри. — Наш высокочтимый король собирается подарить нам с Питером плантацию амела!
— Как — плантацию амела? — спросил Симон. — Чтобы моя дочь позорила отцовские седины, живя во грехе у него под боком на плантации амела?
— Боже, да что ты несешь! — сказала Одри. — Разве я собираюсь жить во грехе?!
— Не хочешь ли ты сказать, что ты по глупости решила повести сего неоперившегося отрока к церковному алтарю? Смилуйся, о Матерь Божия, это еще хуже, чем жить во грехе!
— Ну, ничего, немножечко греха тоже не помешает, — сказала практичная Джу. — В конце концов, грехи — это мой хлеб, без них я осталась бы без работы! Но, я надеюсь, у вас все серьезно? Могу я вас обвенчать?
— А где же еще им завязать брачные узы, как не здесь? — сказал Ганнибал. — О Господи! Я теряю не только единственную девушку, которую искренне любил, но и добрую помощницу. А я ведь так рассчитывал на тебя еще на девяносто ближайших лет!
— На все воля Божья, — сказал Питер.
— Что ж, — произнес, Ганнибал, — теперь, когда всю эту кашу удалось расхлебать, у тебя, Питер, появится свободное время — если, конечно, эта девчонка оставит тебя в покое. И у меня к тебе будет вот какое задание: я задумал выпуск нового, исправленного издания своей книги.
— Это какой же?
— «Зенкали. Фрагментарный путеводитель для случайного приезжего».
— Так это… ваша?! — спросил изумленный Питер.
— «Ваша»! Ты еще спрашиваешь «ваша»! Ну а кто еще на острове, по-твоему, обладает такой эрудицией и таким блестящим знанием английского, чтобы проделать столь титаническую литературную работу? — спросил Ганнибал.
— Так вы действительно собираетесь готовить новое, исправленное издание? — спросил Питер.
— Безусловно, — ответил Ганнибал, — если ты готов мне помочь.
— Я-то готов, но мы сначала хотели бы провести медовый месяц, — сказал Питер.
— Как — медовый месяц? Вы же еще не повенчаны! — удивился Ганнибал.
— Мы решили поступить наоборот, — как бы извиняясь, объяснила Одри. — Сначала медовый месяц, потом венчаться.
— О Святой Павел и двенадцать апостолов! Так, стало быть, моя дочь будет стоять перед алтарем и заявлять о своих грехах всему миру?! — воскликнул Симон, бия себя в лоб. — Только из-за чистоты души моей я могу вынести невыносимое!
— Если не секрет, где вы намерены провести этот странный предсвадебный медовый месяц? — поинтересовался Ганнибал.
— Как это — где? — перебила Джу, выскакивая из гамака. — Черт побери, есть только одно подходящее место. — ДОЛИНА ПЕРЕСМЕШНИКОВ.