— Господи помилуй! — пропищала старушка, прижимая ладони к пышной груди.
— Простите, если я напугал вас. Моя фамилия Даррелл, меня пригласили остановиться в этом доме, — поспешил я представиться.
— А, вы тот англичанин, что приехал читать нам лекцию, — отозвалась она с улыбкой. — Очень рада познакомиться. Я — двоюродная бабушка Доринда.
— И я очень рад.
— Я за кока-колой пришла. — Старушка проплыла к горке, обнюхала все бутылки и выбрала одну. — Возьму с собой, — сообщила она. — Весьма сожалею, что моего супруга, мистера Рочестера, нет сейчас здесь, он ушел воевать — страшно беспокойное занятие. Как только победит, вернется сюда. Правда, я не уверена, сколько продлится эта война. Вообще плохо разбираюсь во всех этих мужских занятиях, но им они доставляют удовольствие, а это главное — вы согласны?
— Конечно, мадам, конечно, — ответил я.
— Но он сюда вернется, как я уже сказала. Правда, не уверена, когда точно. Похоже, некоторые войны длятся дольше, чем другие, — неуверенно произнесла двоюродная бабушка Доринда.
— Я тоже склонен так считать.
— Ладно, чувствуйте себя как дома. — И, одарив меня робкой улыбкой, она двинулась вверх по лестнице, сжимая в руках выбранную бутылку.
Испытав легкое потрясение от этого знакомства, я налил себе еще виски и, не найдя в холодильнике льда, направился в поисках Фреда в задние апартаменты, где и застал его на кухне. Надев зеленый суконный передник, он сидел перед столом, на котором высилась такая груда серебра, что сам капитан Кидд закатил бы глаза при виде ее.
— Сижу вот, чищу серебро, — известил меня Фред без нужды.
— Вижу, — сказал я. — Могу я попросить немного льда?
— Конечно, сэр. Нет ничего хуже теплой кока-колы.
Он достал несколько кубиков льда и опустил в мой стакан.
— Так-то, сэр, хорошо жить в доме, где не держат крепких напитков. Эти напитки распаляют человека.
Взяв со стола серебряную чашу, в которой можно было бы искупать младенца, он принялся ее полировать.
Я незаметно потягивал свое виски.
— Да вы садитесь, сэр. — Фред пододвинул мне стул. — Садитесь, отдохните.
— Спасибо. — Я опустился на стул, моля небо, чтобы запах спиртного не достиг ноздрей Фреда.
— Вы верующий? — спросил он, полируя и без того сверкающее серебро.
— Англиканская церковь, — ответил я.
— Я верно понял? Это, стало быть, в Англии, да?
— Да, — подтвердил я.
— Где-нибудь недалеко от папы римского?
— Да нет, на порядочном расстоянии.
Этот папа все время целует землю, — заметил Фред, качая головой. — Удивляюсь, как он не заболеет при этом.
— Такой обычай у пап, — объяснил я.
— Дурной обычай, — твердо молвил Фред. — Там же грязно. Откуда ему знать, кто там побывал до него.
Он принялся обрабатывать поднос, на котором вполне могла бы поместиться голова Иоанна Крестителя.
— А я вот не был верующим, пока мою душу не спасла Чэрити.
— Чэрити? — озадаченно повторил я за ним.
— Моя третья жена, — пояснил Фред. — Она привела меня в секту, и я был спасен. Мне там все растолковали. Все зло в мире исходит от одной женщины.
— Это от кого же? — спросил я; хоть бы не назвал миз Магнолию.
— От Евы, вот от кого. Это она изобрела крепкие напитки и сотворила блуд.
— Как же она могла изобрести крепкие напитки? — поинтересовался я, уверенный, что этот факт говорит скорее в пользу Евы, чем против нее.
— Яблоки, — сказал Фред. — На этом древе познания росли яблоки, а где яблоки, там и до сидра недалеко. Наверно, она спьяну натворила такие дела.
— Это какие же? — спросил я в полном недоумении.
— У нее совсем ум за разум зашел от пьянства, — убежденно произнес Фред. — Какая женщина в здравом уме станет разговаривать со змеем? Нормальная женщина сразу побежала бы к телефону звонить в полицию и пожарным.
На мгновение я отчетливо представил себе сады Эдема и древо познания добра и зла, окруженное ярко-красными пожарными машинами и цепочкой полицейских.
— И она же виновата в современной перенаселенности, да-да, сэр.
— Но у Евы было мало детей, — возразил я.
— А как они себя повели? Блуд, простите за выражение, внебрачные связи налево и направо. Всякому здравомыслящему человеку понятно, что такое поведение и привело к перенаселенности. Да-да, блуд и сидр — вот за что Господь изгнал их.