Мы с Леонидом Петровичем на этот раз должны были пробраться в партизанский штаб Ивана Лукича и поэтому решили не терять времени.
Вскоре мы уже двигались по мрачному ночному лесу, всеми силами стараясь не шуметь. Впереди шёл Ваня, в середине — мы, а замыкал нашу маленькую колонну Женя.
Ваня был удивительно умелый и опытный проводник. Трудно объяснить, как он находил проход в густой чаще и не терял направления в этом чёрном беспутье.
Иван Лукич сам встретил нас у входа в партизанский лагерь. Только обняв мальчиков и окинув быстрым взглядом наши чемоданчики, он протянул нам широкую ладонь и сказал, сильно окая:
— Доброе утро, товарищи! Милости прошу!
Мы попали сюда в тяжёлый час. Гитлеровцы, озлобленные неудачами на фронте и в тылу, решили во что бы то ни стало расправиться с партизанами. Для этого они соединили несколько тыловых гарнизонов, подкрепили их миномётами и артиллерийскими частями, придали танковую роту и несколько бомбардировщиков.
Вся эта многотысячная «ударная группа» без умолку палила из всех видов оружия, пробегала вперёд десяток шагов и в сотый раз залегала под вековыми, гудящими на ветру соснами.
Для сообщений с внешним миром у партизан осталось лишь несколько лесных тропинок. Передвигаться по ним можно было, конечно, только во тьме. По одной из этих тропинок и провели нас Ваня и Женя минувшей ночью.
Петля вокруг отряда Ивана Лукича стягивалась всё туже и туже. Но и тени уныния нельзя было заметить в нашем лагере. Люди верили в победу, пусть далёкую и трудную.
Иван Лукич ввёл в дело десятки мелких, как их называли, «кинжальных» групп. Задача этих крошечных отрядов заключалась в том, чтобы наносить врагу внезапные, «кинжальные» удары и исчезать.
Бой длился уже около трёх дней. Наконец Ивана Лукича предупредили, что патронов и мин хватит ещё на сутки-двое. Дорога к складам боеприпасов была отрезана в начале сражения.
Ночью Иван Лукич вызвал к себе Ваню и Женю. Он погладил ребят по голове и сказал:
— Поведёте наших людей через болото к складам. Другого выхода нет. Приготовьтесь.
Этой же ночью около сорока партизан во главе с мальчиками-проводниками ушли через болото.
Вернулись люди смертельно усталые, измазанные болотной ржавчиной и с пустыми руками. Ямы, где хранились патроны для винтовок и автоматов, были уничтожены гитлеровцами.
В штабе мужественные и привыкшие к невзгодам люди нахмурились. Воевать против врага, на стороне которого огромный перевес в солдатах и технике, наши партизаны умели. Но драться без припасов — это даже им, разумеется, было не под силу.
И тут вспомнили о голубях.
Едва первые лучи солнца пробились через густые ветви леса, Иван Лукич вынул из чемоданчика Гека и, заложив шифровку в патрончик, выпустил голубя.
Через час Иван Лукич сказал начальнику штаба:
— Выпустите второго тоже. На случай, если первый не долетит. Теперь оставалось только ждать. Надо было во что бы то ни стало выдержать натиск немцев. До шести часов вечера. В шесть придут наши самолёты и сбросят боеприпасы. Если этого не случится, немцы раздавят отряд.
Ох, как утомительно тянулось время! Как медленно ползли минуты, еле-еле складываясь в небывало длинные часы.
Люди стояли в окопах, лежали в блиндажах, курили, грызли сухари, но глаза партизан то и дело устремлялись на восток, на синее небо, откуда должно было прийти спасение.
«Получили в армии записку или не получили? Придут самолёты или не придут?» — об этом думали сейчас все в маленьком партизанском отряде, зажатом в страшные клещи.
Несколько «кинжальных» групп, выполняя приказ Ивана Лукича, прошли болотами за спину немцев. Отвлекая врага от основных позиций отряда, партизаны дожигали последние крохи патронов и гранат.
Пять часов пятнадцать минут... Половина шестого... Без четверти шесть...
Иван Лукич сидел в штабной землянке возле миски с остывшим гороховым супом и, подперев кулаком небритую щёку, жадно курил махорку.
Женя и Ваня примостились на поваленной сосне и молча чертили палочками по песку. Женя то и дело вздыхал, прислушиваясь к вечерним лесным звукам: нет, не слышно ничего такого, что бы напоминало пение авиационных моторов! Но вот Женя вздрогнул, в его глазах вспыхнули огоньки, и он расширенными глазами посмотрел на брата.
— Ты слышишь, Иван?
В вышине завывал самолёт. Звуки его моторов становились всё явственнее, вот-вот машина могла появиться над лагерем.
Иван, весь напруженный от ожидания, внезапно обмяк и зло сказал брату: