Убогие кровати, видавшие лучшие времена, крошечный столик, смотревшийся совсем игрушечным — первоначально он был изготовлен для низкорослой расы. На столике, правда, стоял графин с водой, и только теперь я поняла, что в горле пересохло. Одним махом осушив полграфина, я опомнилась и протянула его Джасперу, но тот отрицательно покачал головой.
Продолжая осматриваться, я обнаружила за занавеской умывальник, ужасно древний, с краном, а не с привычной всем сенсорной панелью. Прочие удобства были тут же, на вид столь же древние. Кошмар. Хорошо хоть Джаспер теперь в курсе, что я девушка…
Тут я залилась краской по самые уши и долго не решалась выйти из-за занавески. Открыла холодную воду, побрызгала на щеки, но, кажется, лучше не стало. Что-то он мне сейчас скажет? Стыдно как! Ну да ладно.
Набрав в грудь воздуха, а в сердце смелости, я шагнула в середину комнаты.
Джаспер, сидевший в задумчивости на кровати, посмотрел удивленно.
— Что? — не понял он.
Я замялась.
— Как что? Мне ужасно стыдно! Я девушка… Всех обманывала…
Моя смелость улетучилась, и я села на крошечный столик, который страдальчески скрипнул, и закрыла лицо руками.
Джаспер повозился, не зная, что предпринять, потом похлопал меня по плечу.
— Нашел… Нашла из-за чего переживать! Не знаю, чего здесь стыдиться!
— Правда? — робко спросила я, поднимая голову. — Ты не сердишься? Мне так надоело всех обманывать!
Джаспер улыбнулся.
— Но не надейся, что перестану называть тебя птенчиком! — хихикнул он.
На душе у меня немного потеплело. Как хорошо, что Джаспер остается со мной прежним, моим ехидным, вредным, нездорово оптимистичным другом. Если бы он начал сюсюкать, бросился бы меня защищать, подставляя мужественную грудь, я бы этого не пережила.
Я хотела съязвить в ответ, но от радости у меня даже все колкости из головы вылетели, так что я ограничилась многозначительным взглядом.
— Ну, теперь, когда главное мы выяснили, — сказала я, через некоторое время, — хотела еще спросить, не знаешь ли ты, кто такие ка-ринты?
Джаспер вдруг стал серьезен.
— Боюсь, что это и есть наша главная проблема, Финик… Вот, теперь еще и имя тебе менять! Как тебя на самом деле зовут?
— Ну, вообще-то, Феникс — это тоже мое имя. Второе. А первое — Мария.
— Мило. Если ты не против, продолжу звать тебя Фиником. Привык уже.
Я скрипнула зубами, но скорее по привычке.
— Так что там с ка-ринтами?
Джаспер немного подумал, подбирая слова.
— Раса гуманоидов. Похожи на людей наличием ног, рук и одной головы. Голова, правда, огромная, глаза на пол-лица, кожа зеленая. Но это все неважно. Важно то, что два десятилетия назад у расы ка-ринтов произошла демографическая катастрофа. У них перестали рождаться особи женского пола. Вот так просто перестали рождаться и все. Их величайшие умы бились над этой проблемой все эти годы, но тщетно. Между тем раса начала вырождаться….
Я, кажется, смутно начала догадываться, какая тут связь со мной и инстинктивно обхватила себя за плечи.
— Тогда ка-ринты придумали временный выход. Так называемое суррогатное материнство. Заморожено огромное количество яйцеклеток, которые оплодотворяют и внедряют в тела представительниц других гуманоидных рас.
— Ну и не так уж страшно, — сказала я, стуча зубами. — Такой способ еще на Земле изобрели.
— Не все так просто! — перебил меня Джаспер. — К сожалению, метаболизм эмбрионов ка-ринтов таков, что они развиваются очень быстро, буквально высасывая суррогатную мать изнутри. Представительницы других гуманоидных рас неизбежно погибают! Поэтому ка-ринты добывают себе, как они говорят, «носителей» всеми правдами и неправдами. С ними чрезвычайно трудно бороться. Они умны, изворотливы и не жалеют никаких денег. Они никогда не обманывают своих поставщиков и всегда готовы заплатить любую названную сумму. С одной стороны, понять их можно: ка-ринты борются за выживание.
— А с другой стороны, — прошептала я, пытаясь снять трясущимися руками крышечку с графина (во рту опять пересохло), — плевать я хотела на их выживание! Сейчас мое выживание волнует меня больше!
Я попила и растянулась на кровати, глядя в потолок.
— Умереть бы… — мрачно сказала я. — Сейчас, сразу, чтоб не мучиться! Все равно спасения нет.
Джаспер молчал.
— Нет спасения, — повторила я. — Коммуникаторы сломаны, никто не знает, где мы. Даже мы не знаем толком, где мы… Может, попробовать соблазнить этого Вилора?