Шаттл опустился в нескольких километрах от предполагаемого поселения, небольшая боевая группа выдвинулась в его сторону пешком. Многие вышли их проводить. Я помню, был чудесный день, светило солнце, люди улыбались и шутили. Я помню эти необыкновенные жемчужные облака над головой, и по ним, как тени, скользили незнакомые пестрые создания, похожие на птиц. И все казалось таким дружелюбным. Семеро моих товарищей ушли в сторону поселения и через несколько минут они достигли первых строений. Лейтенант, его звали Харди, сказал по внутренней связи:
— О, это похоже на замок!
Спустя еще некоторое время все члены экипажа услышали в своих браслетах-коммутаторах громкий и страшный крик. Я даже не знаю, кто это кричал, голос было не узнать. Только один крик… И больше мы их никогда не видели.
Ночью никто не спал. Решали, стоит ли снарядить спасательную экспедицию или бросить все и немедленно покинуть планету.
Тут Шеман прервался, поставил чашку с недопитым чаем на поднос, потому что не мог больше держать ее в руках, они дрожали.
— Я признаю, что это полностью моя вина… Я командир, и решающее слово было за мной. И я решил… Ты понимаешь, меня сбил с толку тот единственный крик… И мне трудно было поверить, что семеро хорошо подготовленных ребят так просто расстались со своими жизнями. Возможно, им удалось уйти, спрятаться в этом враждебном городе. Или они в плену и надеются на нашу помощь. Я принял решение не улетать, пока мы не выясним их судьбы.
Следующим утром в поселение выдвинулись все мои бойцы, на шаттле я оставил лишь пятерку самых ответственных ребят, приказал загерметизировать корабль, открывать только по условному сигналу.
Мы выдвинулись в полном боевом облачении, так что жар солнца, которое пекло все немилосердней, уже не радовал. Я уже не видел ни жемчужных облаков, ни сиреневых цветов, похожих на огромные незабудки. Мы безжалостно давили их ногами. Планета превратилась в жестокий и коварный мир, и я не видел больше ее красоты. Но когда мы подошли к городу, буду называть это место городом, даже у меня захватило дух. Словно сделанные из темной слюды, замки устремлялись своими тонкими вершинами в небо как стрелы. Они были все немного асимметричны, словно были не выстроены, а выросли здесь, как растения. Но, несомненно, это были творения разума. Нечеловеческого разума. Прости, мне трудно описать странную красоту этих зданий, некоторые из них были гигантскими, другие совсем небольшими. Может быть, они и правда росли сами? И все это переливалось в лучах утреннего солнца каким-то темным, завораживающим пламенем.
Мы встали на границе, ей мы, не сговариваясь, посчитали границу тени, падающей от ближайшего «замка». Мои ребята встали в боевую позицию: четверо с оружием, которое держали наготове, встали вокруг, остальные окружили меня, надо было разработать тактику дальнейших действий.
Тут мы ощутили сильнейший порыв ветра и, несмотря на жаркий день, мы все мгновенно покрылись мурашками от холода.
— Бр! — сказал Маркус. — Словно с ледника сюда залетел!
Все захохотали, потому что одного из наших бойцов звали в команде Ледником за его совершенное хладнокровие в любой ситуации.
— Ледник! Как не стыдно! — высказался Дамир, самый молодой в отряде. Все снова зашлись в приступе хохота, который я не останавливал, прекрасно понимая, что ребятам нужна разрядка.
Но смех внезапно прервался.
— Это же Харди, — сказал кто-то.
Все уставились на кого-то, стоящего позади меня. И я обернулся. Честно, Мурка, я понял в этот момент, что выражение «волосы шевелятся на голове» придумано не просто так.
Харди стоял в нескольких шагах от нас, все такой же, стоял и улыбался. Я видел, как на лицах моих бойцов после секундной оторопи появляются улыбки.
— Харди, ты жив! Ты как? Что произошло? Где остальные? — заговорили они все разом.
Но что-то неуловимое в лице Харди не давало мне расслабиться до конца, вроде я видел, он жив, все в порядке, но внутри словно взведенная пружина была.
— Привет! — сказал Харди, шагнув навстречу. Тут я поднял свой дергач (это оружие ближнего боя, Мурка, очень шумное, кстати) и заорал как ненормальный:
— Все назад!
Потому что в этот самый момент пружина распрямилась, и я понял, что не дает мне покоя в лице моего лейтенанта. Харди ведь был с планеты Тария, после столетий колонизации метаболизм людей изменился там таким образом, что волосы у них росли необыкновенно быстро. Мы еще всегда подшучивали над Харди, что каждое утро он выглядит как пещерный человек, щетина, словно он не брился, по меньшей мере, дней пять. Бедный парень ужасно из-за этого переживал. Так вот, у Харди, идущего к нам, лицо было чисто выбрито, он выглядел совершенно так же, как вчера, отправляясь в разведку.