Но сейчас Шеман пришел сюда не потому, что его интересовали ответы на эти вопросы. Совсем по другой причине.
Жуткое существо с человеческим лицом посмотрело прямо ему в глаза и произнесло голосом, отдаленно напоминающим человеческую речь.
— Чего ты хочешь?
Шеман помнил, как с существом случилась эта метаморфоза. От того, что постоянно звучала музыка, монстр не мог возвратиться в бесплотную субстанцию, но изо дня в день словно усыхал, превращаясь в скелет, обтянутый кожей, которая становилась постепенно прозрачной, он был словно привидение. Совершенно жуткое зрелище.
— Ты ведь жутко голоден? — поставил ему диагноз Питер. — Мучаешься и страдаешь, а охотиться не можешь. Зачем так мучиться? Скажи нам, как тебя убить!
— Меня невозможно убить, — глухо произнес узник, напоминавший когда-то их товарища, а теперь скорее его призрак.
Потом он стал уменьшаться в размерах и приобретать форму смутно знакомого существа. Спустя какое-то время Шеман понял, что монстр превращается в кота.
— Боже мой! Это же кот! С Земли! Где ты умудрился его сожрать? — воскликнул Питер, тоже догадавшись.
— Это было очень давно, — коротко сказал зверь.
— Постой, постой! — Питер был сражен небывалой догадкой. — Неужели, когда Земля решилась колонизировать другие планеты, вас уже посещали люди? Ну конечно! А упоминаний об этом не осталось, потому что самих колонизаторов не осталось! Тогда-то ты и сожрал этого бедного кота! А сейчас, когда твоей жизненной энергии почти не осталось, ты решил экономить силы и принять вид маленького существа.
— Все так, — сказал пришелец.
Шеман, глядя на все это, испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, омерзение, с другой… Он прислушался к себе и с удивлением понял, что это жалость.
— Чего ты хочешь? — снова спросил узник.
— Ответ.
— Спрашивай.
— Вы так безжалостно расправились с моей командой. Ведь мы не могли причинить вам вреда. И не думаю, что вы были так голодны, на вашей планете достаточно пищи. Тогда зачем?
— А почему нет? Мы высшие хищники. Вы наша добыча. Нет смысла упускать добычу. Разве не так?
Шеман вздохнул. Простая логика чуждого разума была ему ясна. Он ведь прав по-своему. Будет ли мясник, ведя корову на бойню, интересоваться ее мнением относительно жизни и смерти? Мы для них были лишь добыча, еда…
И тут командор Юлиус Шеман нестерпимо обиделся за весь человеческий род. Он обзывал себя дураком и кретином, но на следующий день явился в подвал с маленьким томиком истории человечества подмышкой.
— Ты с ума сошел? — поинтересовался Питер. — Он думает только о том, как тебя сожрать! А ты ему проповедовать будешь?
— Попробую, — кратко ответил Юлиус, который в это время уже стал начальником кафедры военного института.
Питер проводил его взглядом, в котором явно читалось желание вызвать своему командиру неотложку.
Существо у стены нечего не говорило и ни о чем не спрашивало. Шеман даже был не уверен, что оно его слушает и слышит сквозь грохот музыки.
— Ты слышишь меня? — спросил он, не выдержав.
— Да.
— А понимаешь?
— Нет.
— Не понимаешь? Ты ведь приобрел возможность говорить на нашем языке.
— Я слышу слова. Но смысл их от меня ускользает.
Шеман задумался.
— Ладно, — сказал он через какое-то время. — Начнем с простого.
В следующее свое посещение он принес сборник сказок старой Земли.
С того дня он приходил каждый вечер. Но прошло еще очень долгое время, прежде чем существо стало задавать вопросы.
— Прочти мне еще раз ту сказку, — попросил он как-то.
— Какую?
— Девочка и медведь? Я правильно говорю?
— Да. Машенька и медведь. Машенька — это девочка, я тебе уже объяснял. Медведь — это хищник со старой Земли, помнишь, мы о нем говорили?
— Да. Я все помню. В реальной жизни они не говорят. Это метафора. Так?
— Да… — оторопев, ответил Шеман, не ожидав такой прыти от своего «ученика». — Так тебе понравилась сказка?
— Если под словом «понравилась» ты имеешь в виду, что сказка вызывает в моем разуме приятные эмоции, связанные с появлением новых мыслей, и то, что она делает мои страдания менее болезненными, то да, она мне понравилась.
Шеман моргнул, пытаясь переварить сказанное, потом поднялся и молча ушел.
На следующий день он пришел раньше обычного, неся в руке какой-то сверток. Садиться не стал, встал в нескольких шагах от существа, напряженно о чем-то думая.
— Ты на самом деле не умрешь, если будешь сидеть без пищи даже несколько месяцев?