Шеман опустился на пол рядом с оружием, ноги отказывались его держать.
— Зачем? — прошептал он, непонятно к кому обращаясь, то ли к Питеру, то ли к зверю.
— Ты мне нужен, — повторил зверь.
— Он был моим другом.
— Разве? Я думал, что друзья не пытаются тебя убить.
— Он обезумел.
— А ты был бы сейчас мертв.
Шеман промолчал, посчитав, что бессмысленно продолжать этот спор.
— Через два дня все будет готово к отлету. Но у меня есть одно условие.
— Какое?
— На корабле будет подготовлена специальная комната. Я подготовлю сейф из наноматериала. Ты будешь находиться в этом сейфе в этой комнате. И обещай, что никто из моей команды не умрет во время пути.
— Я постараюсь. Но обещать не могу.
Шеман тяжело вздохнул.
— Музыка ведь тебя теперь не удержит?
— Да. Теперь она мне не страшна.
— Все равно она будет звучать в комнате на всякий случай. И без еды, думаю, ты протянешь достаточное количество времени, я не буду тебя посещать.
— Да, нет нужды. Я теперь более чем сыт.
Командора передернуло от воспоминания.
— Пусть сейф доставят к тебе завтра утром. Я буду дожидаться в нем, чтобы не доставлять лишних проблем и дать тебе возможность все подготовить.
— Очень великодушно с твоей стороны! — едко заметил Шеман. — С чего такое благородство? Не хочешь, чтобы и у меня нервы сдали?
— Не хочу.
— Конечно, ведь тогда тебе на Пандору не попасть. Придется довольствоваться половиной населения Альфы! — горько пошутил командор.
Сейф доставили рано утром.
— Когда ты вернешься, я буду в нем, — сказал зверь. –– Ты ведь не хочешь меня больше видеть.
— Ты абсолютно прав. С удовольствием бы тебя придушил. Жаль, что это невозможно.
— Да. Невозможно.
Шеман вернулся за сейфом вечером. Он был плотно заперт. В квартире было тихо и пустынно.
— Выносите его, ребята, — приказал он четверке крепких курсантов, которых взял с кафедры себе в помощь. — Отправляемся в космопорт.
Когда дверь квартиры закрылась и звуки шагов стихли, в пустой комнате взметнулись шторы, словно подхваченные порывом ветра, и в центре ее материализовалась человеческая фигура.
— Мой наивный Юлиус, — сказал человек. — Ты хорошо меня обучил.
В темноте капитанской каюты Юлиус Шеман открыл глаза. Неожиданная догадка озарила его. Он вдруг внезапно понял, что зверь никогда не был заперт. Он с самого начала притворялся членом экипажа.
— Ну, я и дурак! — сказал Шеман самому себе.
Сейчас он осознал, что давно чувствовал это. Неспроста же он так испугался за Мурку, когда она пришла к нему в первый раз. Сам испугался и бедную девчонку перепугал, она тогда ни слова не поняла из того бреда, что он нес.
При воспоминании о ней Юлиус зажмурился так крепко, что стало больно глазам. Он так старается о ней не думать, а воспоминания предательски воссоздают ее образ. Вдвойне горько было от того, что она, та, кого он больше всего хотел спасти, должна теперь будет погибнуть на этой проклятой планете. Он этого умирать будет еще больнее.
Но как же зверю удалось так долго себя не выдавать? Если они умеют принимать облик лишь своих жертв, Юлиус должен был бы его узнать, ведь он хорошо знал всех погибших на «Искре». Но ни одно лицо не казалось ему знакомым! Или… Конечно! Колонизаторы старой Земли, так неудачно нашедшие последний приют на Пандоре. Значит, зверь выглядит сейчас как один из тех бедолаг. Одно можно сказать наверняка: он выглядит как обычный землянин того времени. У него не может быть ни заостренных ушей, как у выходцев с Центуриона, далеких потомков первых колонизаторов, ни пальцев с тремя фалангами, как у риталийцев, один из них как раз работает на камбузе, и этот парнишка фиолетовоглазый, с Дориана, который делит каюту с Муркой, тоже не может быть им. Хотя бы это обнадеживало.
Часть восьмая. Непрошеный гость
— Четыре дня! — сказала я утром.
— Финик! Ты не Финик! А прямо птица Гамаюн какая-то! — немедленно отозвался Джаспер.
— Какая птица? — возмутилась я. — Это как еще понимать?
— Темное ты существо, Финик. Птица Гамаюн предвещает будущее своими заунывными песнями. Вроде так.
Я посмеялась вместе с Джаспером, конечно. Но против моей воли в голове как будто включился обратный отсчет. «Надо запомнить этот день!» — думала я. Но день был ничем не примечателен, и запомнила я только один момент: Юлиус почти столкнулся со мной в коридоре, увидев, лишь кивнул головой. Я долго потом утрясала чувства.