Птица посмотрел на людей вокруг: это были те ребята с массивными рюкзаками, за приключениями которых он следил с облака, пока не упал. Как иронично, подумал он, зажмурившись и покачав головой. Туристы так и не увидели его крылья, но все еще странно на него таращились.
– Где я? – спросил Птица, глядя на Илью.
– Под Торжком. Что ты тут делаешь?
– Упал…
Воцарилось молчание. Птица не знал, как объяснить, что случилось и кто он, а врать еще не умел. Сама идея соврать даже не пришла в его ангельскую голову. На секунду он запаниковал: что они скажут? Что делают люди, когда находят непонятно кого черт знает где? Что ему самому теперь делать?
Его паника закончилась так же быстро, как началась. Илья крепко ухватил его за руку, поднял на ноги, поджав губы, оглядел его с ног до головы. Потом полез в рюкзак, молча достал из него запасную пару кроссовок, серые спортивки и кофту с длинными рукавами. Одежду он вложил в слабые руки Птицы, а под ноги поставил красно-желтые поношенные «эйр максы» и кивнул на них – мол, одевайся, не мерзни. Под неловкими взглядами Птица оделся.
– Ну пойдем, раз упал. Поможем чем сможем, – сказал Илья и поддерживающе улыбнулся. Птица был в смятении, он совершенно не ожидал такого от первых встречных. Лиза со вздохом поправила рюкзак и направилась к выходу из осинового подлеска, раздвигая руками кустарники и широко шагая через крапивные заросли и колючие репейники. Илья, все еще поддерживая Птицу за локоть, начал движение вслед за ней. Птица дернулся, остановив юношу, и коротко замер, вперившись взглядом в бесчисленные глаза на тонкоствольных осинах. Осины снова шептались, но делали это все тише и тише: «И не заметишь, как впишешься и все забудешь. Впишешься и забудешь. Впишешься. Забудешь…» О чем пытались ему сказать наблюдательные глаза леса, он не понимал, но под кожей колола тревога, неприятно пробираясь к желудку.
Осиновые очи были правы: в человеческую жизнь Птица влился так лихо, что никто и не заметил, что его там не было. Да и сам он в какой-то момент, увлекшись жизненными перипетиями, новообретенными друзьями, учебой на философском факультете, шелестом деревьев, йогуртами и социальной справедливостью, напрочь забыл, что под лопатками у него все еще теплятся гигантские ангельские крылья.
глава 4 завеса
Птица не заметил, как добрался до дома. Кажется, его отключило, и он, трясясь в панической атаке, что-то неловко ляпнул Наде, посмотрел на нее своими большими растерянными глазищами и убежал домой. Все это время на него рушились одно за другим воспоминания – о небе, облаках, крыльях, ангелах, Ру, божьей партии в «Симс» и несчастной пачке золотых «Мальборо», которые, наверное, так и валяются уже года три в лесу под Торжком.
Он сидел, не раздевшись и не разувшись с улицы, забившись в угол в прихожей. Птица даже не был уверен, что захлопнул входную дверь, но сил проверить у него не осталось. Пока реальность накатывала на него волнами, теперь уже вперемешку с воспоминаниями, он сам погружался в отчаяние с каждой новой деталью, которую ему подкидывала память.
«У тебя в паспорте так и написано – Птица?» – гудел в голове Надин вопрос. Он дернулся, ударился больно затылком о стену, зашарил по джинсовке. Бордовая помятая корочка паспорта нашлась в левом кармане. Птица схватился за нее дрожащими руками, еле открыл на второй странице. В левом уголке он увидел свое же растерянное лицо, взъерошенные волосы и круги под глазами, нелепо перекрытые гербовой печатью. Он перевел взгляд на строчки, надеясь увидеть привычное и понятное – фамилию, имя, отчество, год и место рождения. Стоит только прочитать их – и все окажется страшным сном.
Прочитать он ничего не смог – не успел. Буквы начали осыпаться пылью ему на колени. Он пытался зацепиться взглядом за любую строчку: кем выдан паспорт, код подразделения. Ничего не получалось. Буквы продолжали сыпаться. Он дотронулся до пыли, и та осела серостью на его пальцах. Не пыль, понял он, пепел.
Птица встряхнул паспорт, подул на страницы. Его лицо на фотографии стало тускнеть, сливаться с текстурой листа. Он просто смотрел на это, зная откуда-то, что сделать ничего не сможет. Фотография исчезла. Строчки – тоже. Остался шаблон для игр в гражданина, который можно заполнить самому. «У тебя в паспорте так и написано – Птица?» Теперь он не знал, что ответить.