Чайник вскипел, и одновременно с этим начал разрываться уведомлениями телефон Птицы, благополучно забытый в кармане джинсовки. Идти за телефоном он не спешил: был уверен, что это его друзья наперебой отправляют ему сообщения во всех мессенджерах и соцсетях. Птица не знал, что им отвечать, поэтому трусливо медлил.
Все произошедшее казалось притворством и игрой в жизнь: если крылья укрыли его от лишних вопросов, не значит ли это, что никакой дружбы и друзей, по сути, не было? Его поместили в дружески-студенческий контекст, подтерев память всем, включая его самого. Разве это считается настоящей дружбой? Птица помешивал растворимый кофе в кружке, хмурясь все сильнее с каждым новым прогоном воспоминаний в голове. «Как же по-идиотски это все», – подумал он, спрыгивая со столешницы.
Изрядно побитый экран телефона – он расколол его в одной из археологических экспедиций – пестрил уведомлениями. Сообщений от Ильи было предсказуемо больше, иногда Лиза усиленно пыталась дозвониться – Птица видел оповещения о звонках. Раздраженный, Птица закинул телефон в угол комнаты и пошел обратно на кухню, попивая химозный кофе, вкуса которого он почти не чувствовал. Отвечать на сообщения у него не было сил.
«Странно, что на земле я перестал курить», – думал он. Это было его основное человеческое увлечение, и он не понимал, как за три года на земле ему ни разу не пришло в голову стрельнуть пару сижек у друзей. Рывком вылив остатки кофе в раковину и туда же уронив кружку, он вылетел из дома в «Пятерочку» за сигаретами – теми же золотыми «Мальборо», которые ему притащил Ру, кажется, в прошлой жизни.
глава 5 первомай
Домой Птица не торопился. Москва пропиталась дождем, застыла в ожидании майских праздников, смеялась по-ребячески то тут, то там. Птица, увязнув в своей голове, слонялся по двору, не желая застрять еще и в четырех стенах квартиры и поехать кукушечкой окончательно. В руках он крутил новенькую пачку сигарет. Кассирша с абсурдно высокой прической в «Пятерочке» хотела было спросить у него паспорт, не веря его возрасту, но потом вдруг оглядела его с ног до головы и молча пробила сигареты и дешевую синюю зажигалку.
Раньше Птица не обращал внимания на подобные «сбои в системе». Паспорт, обнаруженный в кармане куртки, на его глазах превратился в бесполезную помятую книжку с розовыми страницами. То же самое произошло со студенческим билетом и социальной картой – стоило Птице найти их своем бардаке и дотронуться пальцами, раскрыть, как буквы и фотографии спешно осыпались на пол серым пеплом. Опознавательных знаков, над потерей которых тряслись обычные люди, у него не осталось. Он был уверен: едва найдет еще какой-нибудь документ, будь то полис ОМС, свидетельство о рождении или ламинированная карточка водительских прав, его данные в этих документах тоже исчезнут, оставив после себя незаполненные шаблоны.
Он съежился, думая об этом. От кучи тревожных мыслей, снующих в голове, он едва не оступился на желто-зеленом бордюре, по которому вышагивал туда-сюда уже пятнадцать минут. Он в этом мире никто и никому не нужен. Но если его пропажи не заметили наверху, значит, он и там особо никому не сдался? Эта мысль его особенно ужасала. Как ангел, он, конечно, знал, что никакой сакральной цели существования нет и каждый превращает «существование» в «жизнь» самостоятельно, и именно за этим он всегда с любопытством наблюдал – за провалами и успехами, за хорошим и плохим, что тоже было всегда относительно, но неизменно увлекательно.
Теперь, помня все и по-прежнему торча на земле с отяжелевшими крыльями, он ощущал растерянность. Строить жизнь было страшно и непонятно, но сидеть в ожидании, пока о нем вспомнят там, он тоже не мог. Ведь за эти годы никто так и не вспомнил.
Он закурил и с непривычки закашлялся. Это было совсем не похоже на перекуры за облаком: дыма было слишком много, и он чувствовал, как тот наполняет его легкие – настоящие, а не метафизические, как было на небе.
– Птица? – услышал он голос и, спрыгнув с бордюра, обернулся. Накинув на плечи фиолетовый дождевик и держа в руках множество новеньких разноцветных мелков, стояла Надя. Она аккуратно сделала пару шагов к нему, будто боясь спугнуть. «Мда, после последней нашей встречи это немудрено», – подумал Птица.