— Мне необходимо вернуться домой, нужно кормить лошадей.
Доктор Петерсон повернулся к Кортни — она поняла, что за этим последует:
— Вы говорили, что миссис Мид — ваша соседка, — обратился он к Джерету. — Может быть, она согласится ухаживать за вами в первой половине дня?
Волна радости залила девушку:
— Ну, если мистер Кэлхоун не возражает…
Доктор Петерсон терпеливо ждал ответа. Джерет посмотрел на улыбающуюся Кортни, как-то неопределенно повел плечами и наконец ответил:
— Ну что ж, я согласен. Иногда просто необходимо, чтобы в доме было много людей. Забудем про Эбенезера.
— Доктор Петерсон, я позабочусь о мистере Кэлхоуне до половины пятого, — закончила Кортни.
Вид у доктора был несколько озадаченный, однако, пожав плечами, он согласился:
— Ладно, решено. — Затем достал рецепт и протянул листок Джерету. — Принимайте лекарства так, как здесь указано. И постарайтесь поберечь ногу хотя бы до завтра. Вниз спускайтесь на костылях. Рана у вас поверхностная и, я думаю, должна быстро затянуться.
Пока он продолжал давать Джерету рекомендации, Кортни устало откинулась на спинку стула. Наконец-то она почувствовала облегчение: он не подаст в суд и не будет требовать у нее Эбенезера, все ее тревога теперь позади. И к половине пятого, когда Райан вернется из школы, она уже придет домой. История закончится благополучно.
Доктор Петерсон вышел, вернулась блондинка-медсестра, явно умевшая разбираться в мужчинах, и Кортни с интересом наблюдала, как она суетилась вокруг Джерета.
Через час они возвратились на ранчо. Джерет опирался на костыли, и Кортни помогла ему подняться по деревянным ступенькам крыльца, чувствуя близость его тела. Любопытство одолевало ее — каков же этот дом внутри?
Из-за входной двери доносилось повизгивание.
— Адмирал, мой мальчик, лежать! — приказал Джерет. Он отпер дверь. Едва они вошли, большая белая собака с разбега налетела на них. Джерет охнул, покачнулся и рухнул на Кортни. Под его тяжестью она задыхалась, в глазах заплясали сверкающие огоньки. Холодный мокрый нос дотронулся до ее щеки, и, открыв глаза, девушка увидела перед собой белую собачью морду.
— Я не могу дышать, — с трудом проговорила она, губами почти касаясь щеки Джерета.
Кортни чуть отвела голову, их взгляды встретились: в эту минуту время остановилось. Голубые глаза пронзили ее. Каждой клеточкой своего тела она ощущала тяжесть Джерета Кэлхоуна, прижимавшего ее к полу: упругие бедра, широкую грудь, мускулистую ногу, попавшую между ее колен.
— Не могли бы вы подвинуться? — задыхаясь, проговорила Кортни.
Джерет застонал и попытался сдвинуться, что отнюдь не принесло девушке облегчения.
— Назад, Адмирал! — резкая команда заставила собаку отступить, но затем она вернулась и потрогала Кортни лапой. Протянув руку, девушка погладила собаку по голове, получая удовольствие от густой мягкой шерсти.
— Какой он красивый, — Кортни обняла собаку за шею.
— Да, Малыш, он любит, когда его ласкают. Уходи, Адмирал.
Пес отошел в сторону и сел. Кортни поднялась, помогла встать Джерету.
— Какой он умный и послушный, — удивилась она.
— Не терплю тех, кто не подчиняется мне.
— Включая женщин, — сухо добавила Кортни, а в ответ получила такую ухмылку, что сердце ее снова бешено застучало.
— Нет, мне нравятся женщины, которые умеют правильно оценить и свой ум, и свой характер.
— Почему-то трудно в это поверить.
— Да, которые знают о себе все. Не самоуверенны, но и не слишком робки.
— Я самоуверенна?
Улыбка, тронувшая его губы, слегка смягчила выдвинутые обвинения.
— Только чуть-чуть, Малыш.
— Не самоуверенны, но и не застенчивы, — повторила она. И рассмеялась. — Ну что ж, лучшая защита — это нападение.
— Ах, Малыш, до чего чудесный у вас смех, — восхитился Джерет.
Шутка изменила атмосферу, добавила в их отношения близости и тепла. Все еще не решаясь признать ту влекущую силу, которую излучал Джерет Кэлхоун, легко управляя ее настроением, Кортни подошла к нему сзади и прижалась всем телом, обняв рукой за шею. Она остро ощущала тепло его бедра, скрытого джинсовой тканью. Чуть скосив глаза, девушка оглядела гостиную. Вид комнаты подтвердил ее худшие опасения.
Два подвешенных к потолку старых колеса от тележки были украшены медными фонарями. Газеты, журналы, рыболовные снасти, какие-то инструменты, груды другого хлама — все это валялось где попало, заполняя пространство. Громоздкая мебель, обитая темной кожей, почти скрывалась под ненужными вещами. На стенах висели ружья, а дубовые шкафы, в беспорядке забитые книгами, занимали самый дальний угол. В одной из стен был сложен большой камин из грубого камня.