— По крайней мере, Райан не сидит только на одной содовой шипучке. — Собака преданно заглядывала ей в глаза. — Я понимаю, почему ты пошел за мной следом, наверное, ты слишком хорош для того дома. — Она встала и посмотрела на Адмирала: — К несчастью, я вынуждена буду сообщить о том, что ты здесь, и тебя заберут, когда приедут за грузовиком. — Кортни вновь почесала пса за ухом. — Ты хорошая собачка, Адмирал. Плохо то, что твой хозяин не хочет ничего понимать. — Медленно перебирая пальцами густую белую шерсть, Кортни мечтательно смотрела куда-то вдаль и тихо ворковала: — Может, это несправедливо и твой хозяин не так уж плох, бывают и у него просветления… Да, он вовсе не плохой человек… — Голос ее затих, и она вся отдалась мыслям о Джерете Кэлхоуне, полном противоречий. Кортни думала о его чувствительности, скрывающейся за внешней грубостью, об удивительном знании птиц — и желании убить сокола.
Она взяла в руки собачью морду и заглянула в счастливые глаза:
— Я никогда не понимаю мужчин, Адмирал, никогда.
В ответ пес вильнул хвостом и радостно взвизгнул. Покачав головой, Кортни встала и пошла в дом.
Остаток вечера она пыталась забыть про Джерета Кэлхоуна, однако мысли о нем все время возвращались, оставляя ее лишь на несколько минут. И то только до тех пор, пока она не легла в постель. Почти всю ночь Кортни пролежала с открытыми глазами, уставившись в темноту, в деталях вспоминая поцелуи Джерета, то, как блестели его глаза, как звучал глубокий взволнованный голос. Она застонала и повернулась к стене, крепко зажмурила глаза, в очередной раз пытаясь уснуть. И только к утру ей это удалось, однако и во сне ее преследовали видения сокола с красным хвостом, летающего над высоким человеком с голубыми-голубыми глазами.
На следующее утро грузовик исчез. Весь день Кортни была занята изготовлением информационных табличек для посетителей заповедника, стараясь не волноваться о том, как там Джерет дома один. В половине пятого вернулся Райан. Выглянув в окно кухни, Кортни увидела сына, шедшего по тропинке от главной дороги, и сердце у нее перевернулось: губы у мальчика распухли, под глазом — синяк, из носа у него текла кровь, а куртка разорвана и испачкана в грязи.
Глава 5
— Райан! — Кортни выскочила во двор, ежась от холода в тумане, хотя на ней была одета теплая фланелевая рубашка.
— Ради Бога, Райан, что случилось? Ты выпал из автобуса?
Мальчик искоса взглянул на мать, вытер нос тыльной стороной ладони, затем уставился на испачканную кровью руку. Лицо его было заплаканным.
— Что произошло?
— Я подрался, мам. Со мной уже все в порядке.
— Ох, Райан! — В душе у Кортни все перевернулось. С трудом сдерживая рыдания — ей хотелось крепко прижать сына к себе, защитить от любых невзгод, — она решительно взяла его за руку. — Пойдем, дорогой, я помогу тебе умыться. Кости все целы? Может быть, нам лучше поехать к доктору?
— Мама, я жив, просто мы подрались… — Райан засопел, его глаза наполнились слезами.
— И кто это тебя так?
— Гай Кэлхоун. Он сказал, что ты ранила его отца. Что это ты во всем виновата. А ты ведь даже ружье не умеешь заряжать, я знаю.
— Ох! — Страх, гнев, растерянность смешались в душе Кортни и выплеснулись наружу яростью: — Так это был Гай Кэлхоун!
Широко раскрытыми глазами Райан смотрел на мать:
— Если бы у меня был отец, — проговорил мальчик, — он бы обязательно наподдал Кэлхоуну-старшему, правда, мам?
— О Боже, Райан! — Кортни едва удерживала душившие ее слезы, уже готовые брызнуть из глаз. — Пойдем, мой сладкий, давай я помогу тебе.
Они пошли в ванную и, борясь с дурнотой, Кортни стала приводить сына в порядок. Прикладывая к ссадинам салфетки и вытирая кровь, она проклинала все на свете от охватившего ее горя: чужие болезни или несчастья всегда глубоко трогали ее, а сейчас дело касалось собственного сына.
— А зубы все целы?
— Да с одним вроде что-то не так.
— Покажи-ка мне. — Передний зуб Райана шатался.
— Я позвоню врачу. — Ее трясло и знобило, но, сжав зубы, Кортни хлопотала вокруг сына.
Легкое прикосновение к ссадине на щеке заставило мальчика взвыть от боли: «Ой!». На глазах у него показались слезы и медленно потекли по щекам.
— Я ненавижу Гая Кэлхоуна!
— Нельзя ненавидеть людей, милый.
— Нет. Его — можно. Он такой противный!
— Райан, когда это произошло? Эта драка? Потерпи немного, дорогой, я скоро закончу.