Когда мальчишки за свои проделки одаривали Эналу продуктами, она всегда со мной делилась. Как-то вечером она нюхнула клея, словила кайф и заулыбалась. Это случилось с ней так быстро, что у меня сердце сжалось. Неужели и у неё есть воспоминания, которые хочется сжечь? Наверное. Иначе почему она живёт на улице? И когда она сказала: «Не хочешь, иве?», руки сами потянулись к тюбику, хотя я знала, что после клея у меня будет першить в горле. Мне не нравилось это чувство сонливости, и к клею я прибегала, лишь когда доставал голод. Но Энала теперь была моим другом, поэтому я не смогла отказаться. Клей быстро подействовал, и я уснула.
Однажды вечером Али с Мапензи ушли на какую-то стройку за городом и первый раз отсутствовали всю ночь. А я не могла заснуть, переживая и вспоминая истории, которые про них рассказывают. Будто Али с Мапензи могли залезть в чужой дом и ограбить его. Я бы очень хотела, чтобы это было неправдой, но тогда откуда у них брались пачки денег? А ведь за такое могут арестовать и посадить в тюрьму. Я лежала и ждала брата, нервно грызя ногти. Как обычно, я выбрала место с краю, но свежий воздух не помогал. Сейчас меня нервировал любой звук – то грузовик проедет, то какой-нибудь пьянчужка заведёт громкую беседу со звёздами, то припозднившаяся парочка начнёт выяснять отношения. В итоге, вконец измученная, я заснула. И опять повторился этот сон про муравьёв – как они ползают по моим пяткам, по щиколоткам, пробираясь к внутренней стороне бёдер. Чувствуя, что в реальности происходит что-то ужасное, я проснулась от собственного крика. Вроде бы клей не нюхала, но я всё никак не могла сфокусироваться на чьём-то лице в темноте. Я замахала руками, отбиваясь, и фигура тихо рассмеялась. Если кто-то из ребят и проснулся, то всё равно не вмешается, я знала. Я толкнула обидчика – он был худ, но очень силён. Он силой раздвинул мне ноги, и тут я вспомнила, что на мне даже нет трусиков. Я забыла их накануне, когда мы с Эналой пробрались в частный дом в Торн-парк и приняли там душ. Нас застукал хозяин, и нам пришлось спасаться бегством. Между тем человек, с которым я сейчас боролась, пытался сделать со мной то же, что и Бо Хамфри. Сжав ноги, я ударила его коленкой в живот, и он взвыл от боли.
Кто-то из ребят захихикал, и знакомый голос спросил:
– Чичи, это ты?
– «Чичи, это ты»? – передразнил человек. В темноте кто-то оттащил его от меня и чиркнул зажигалкой. Её тусклый свет осветил лица, на стене туннеля заплясали причудливые тени. Меня пытался изнасиловать Сейвьо.
– Ах ты, подлец! – воскликнул мой брат. – Тощая дрянь! Я убью тебя!
– За что? – последовал ответ.
– Это ж моя сестра!
– Ну и что? Я ей подарки дарил. – Сейвьо хитро улыбнулся, обнажив рот с отколотым передним зубом. – Она разве тебе не говорила? – Снова косой взгляд в мою сторону и подленькая улыбка. – Она – мой цветочек. Айи, Чичи?
Я опустила голову, потянув коленки и обхватив их руками. От голоса Сейвьо у меня по телу бегали мурашки. В прыжке Али подскочил к нему и ударил в живот. Сейвьо взвыл от боли. Я закричала. Кто-то рядом рассмеялся. Мальчишки сцепились в драке, туннель огласился радостным улюлюканьем болельщиков. Сейвьо толкнул Али, и тот упал. Я хотела подбежать к ребятам, чтобы разнять их, но меня остановило выражение лица брата. Я замерла, затаив дыхание. Али медленно встал, подошел к Сейвьо и, улучив момент, саданул его в живот осколком бутылки. Луна вышла из-за облаков: кровь капала на землю, проводя красную черту между противниками.
Бросив осколок на землю, Али с кривой улыбкой вытер руку о футболку Сейвьо, подошёл ко мне и сел рядом. Достал из кармана тюбик с клеем, выдавил немного на дощечку и чиркнул зажигалкой. Стараясь ни о чём не думать, я взяла дощечку и поднесла её к носу. Обождав, когда немного отпустит, снова вдохнула. В горле засвербело, но пары уже проникли в желудок, приглушая голод и злость. Энала стояла рядом, с улыбкой наблюдая за происходящим. В свете луны глаза её блеснули чертовским огнём. Из того случая я вывела четвёртое правило: иногда не поможет даже друг, на которого ты во всём полагаешься.