Пока Молли с увлечением осваивала новый мир, Холмс несколько раз покидал бальную залу, чтобы наведаться в библиотеку за новой книгой, а под конец прихватил ноутбук, записи и фотографии по делу Свежевателя. Постепенно сыщик увлёкся настолько, что бормотал под нос что-то о микроволновке миссис Хадсон и просил Молли настроить его микроскоп. Патологоанатом запоздало сообразила, что сыщик перестал звать её Джоном, витая в своих Чертогах.
Когда Хупер почувствовала, что у неё начало ныть плечо от неудобной позы, и загудело в голове от запаха растворителя, то решила сделать перерыв. Принесла из кухни очередной чайник цветочно-фруктового чая и печенье и, немного подумав, расстелила скатерть прямо на полу, бросив рядом пару подушек и плед. Холмс присоединился к импровизированному пикнику, не расставаясь с материалами дела и бутылкой вина, захваченной из гостиной. У патологоанатома мелькнула мысль, что раньше сыщик не отличался пристрастием к алкоголю. Неужто он так вжился в образ сытого обывателя?
– Интересное дело? – поинтересовалась Молли – Я ведь толком в нём не поучаствовала, только исследовала одно из тел и провела пару анализов. – Шерлок промолчал, и женщина предприняла новую попытку, – Поездка в Сидней прошла успешно? Извини, что тогда на балу допрашивала тебя, словно… Мне бы следовало просто тебе довериться.
– Сидней? А, ну да, – рассеянно отозвался Холмс. – На самом деле ничего стоящего там не было. Полезнее я провёл время здесь со своим старинным приятелем. Точнее, приятельницей, с некоторых пор нашей общей.
Молли опустила глаза, не ответив. Оба помолчали немного, каждый занимаясь своим делом.
– Пейзаж? – вдруг спросил Шерлок.
Хупер подняла изумленный взгляд на сыщика:
– Не поняла?
– Ты решила написать пейзаж? – пояснил Холмс. – Необычно для тебя. Раньше ты предпочитала этюды и натюрморты. Я помню карандашный набросок лица престарелой женщины в гробу и мёртвого альбатроса.
– Ну ты даёшь! Даже я их с трудом помню!
– Выпей ещё чаю, кажется, он оказывает благотворное действие, – ухмыльнулся сыщик, прихлёбывая из чашки. – Скажи, как получилось, что тебе позволили сидеть около мёртвого тела с альбомом в руках? Мне в своё время не позволяли провести досмотр тел, мотивируя тем, что для начала я должен бы отвыкнуть от памперсов и окончить высшую школу. Это были наиболее вежливые отказы. К юным художникам-криминалистам, выходит, отношение было более лояльное?
Молли покачала головой:
– Не думаю. Просто на портрете была моя бабушка.
– Соболезную.
– Не стоит. Она сейчас живёт в Дувре и для своих восьмидесяти шести бодро себя чувствует.
Холмс недоверчиво вздёрнул бровь:
– Она согласилась позировать тебе в подобном качестве?
– Не совсем. Родители матери жили в загородном доме и хранили на чердаке заранее купленные гробы. Время от времени бабушка с дедушкой поднимались на чердак и, перебрасываясь шутками, расчехляли гробы и ложились внутрь – «примеряли», в пору ли гробы и не стали ли велики. Когда я вертелась рядом с карандашом, меня не гнали.
– Неплохое отношение к смерти, – задумчиво проговорил Шерлок. – За это стоит выпить.
Детектив потянулся к бутылке на полу, плеснул немного в бокалы и протянул один Молли.
– Спасибо, мне не хочется. Сейчас разумно оставаться трезвыми, разве нет?
– Вряд ли мы начнём крушить мебель и распевать моряцкие песни, сидя на крыше замка, после одного бокала.
Хупер только пожала плечами. Ноги затекли от неудобной позы, пришлось встать и размяться, прибирая бардак около мольберта. Проходя мимо окна, Молли зябко передёрнула плечами и чихнула, почуяв сквозняк. Холмс помог ей собрать грязные тарелки, исчез с ними на минут на пятнадцать, а вернулся со стаканом уже подогретого вина.
– Тебе не помешает согреться.
Патологоанатом едва не в врезалась в Холмса – мужчина застал её врасплох, возникнув на её пути.
Хупер взглянула на сыщика исподлобья, растерянно теребя в руках салфетку. Стакан брать она не спешила. Да что вдруг нашло на Шерлока? Что за внезапный приступ заботы?!
– Неужели всё ещё считаешь меня отравителем? – шутливо поинтересовался Шерлок и демонстративно отхлебнул половину из стакана. – Если в стакане яд, у нас есть шанс умереть вместе в один день. Если, конечно, ты мне доверишься, – стальные ноты промелькнули в его баритоне.
Хупер нехотя взяла стакан и пытливо заглянула в холодные изумрудные глаза. Раньше за Шерлоком не водилось такой откровенной тяги к издевательствам. Молли поднесла напиток к губам, помедлила, потом отвела руку от себя. Глядя Холмсу в глаза, женщина опрокинула стакан, выливая его содержимое на ботинки сыщика. Сердце Молли колотилось вовсю, кровь хлынула к лицу и обожгла щёки.
– Когда ты догадался?
– Я никогда не гадаю, я анализирую. А в данном случае ты сама мне всё сказала. В библиотеке, на утро после исчезновения постояльцев, когда думала, что я был поглощён справочником о галлюциногенах.
– Боже, я ведь тогда шутила! – уши Молли вспыхнули, словно факел. – Неужели ты принял всё, что я тогда наговорила, всерьёз?!
– Порой лучшие шутки получаются из правды, – спокойно парировал Шерлок. – Впрочем, анализа фактов тоже никто не отменял. Ты раздражаешься, язвишь, стыдишься, возбуждённо радуешься и проявляешь безмятежную нежность в кратчайшие сроки. (Впрочем, возможно, перепады в настроении – это дурное влияние ближайшего окружения, то есть меня). Ты отказываешься от любых лекарств и спиртного. Тебе дурно при виде крови и освежёванных тел, хотя раньше ты блестяще справлялась с обязанностями патологоанатома. Ты ешь, даже когда приходится идти наперекор простуженному организму и отсутствию аппетита. А недавнее пиршество в подвалах «Эдельвейса» достойно отдельного упоминания. Судя по макияжу и нижнему белью, свиданий у тебя в последние полгода ни с кем не было. Перечисленного хватит, чтобы сделать определённые выводы.
– Ты же сам распугивал всех молодых людей, которых я приводила знакомиться!
– Все верно. А теперь постарайся понять, почему.
Хупер промолчала, только грудь её под свитером вздымалась часто-часто. А вот душе внезапно стало несказанно легче, точно стеблю, с которого, наконец, сорвали душивший его вьюн.
– Почему ты мне не сказала?
– Ты не спрашивал.
– Откуда я мог знать?
– Ты не маленький, Шерлок. Мы занимались любовью дважды. Без контрацептивов. Ты здоровый мужчина, а я здоровая женщина. Этого следовало ожидать. Ты достаточно наблюдателен, чтобы заметить наличие помады на моих губах, изменения в моём весе, настроении, аппетите и нижнем белье, но продолжение рода человеческого остаётся для тебя загадкой.
Зелёные глаза остались такими же холодными, но голос смягчился:
– Тебе нет нужды так рьяно защищаться, потому что я не нападаю.
– Правда? – горько усмехнулась Молли. – Ну и что бы произошло, если бы ты узнал? Знаю я тебя. Ты упрямо отпираешься от звания героя, но порядочность и благородство крепко сидят в тебе, как нимб вокруг сердца. Ребёнок от тебя – чем не повод для меня добиться вожделенной цели, верно? Шантажистам и не снилась подобная удача. Вот только я не хомут, а ты не лошадь, чтобы виснуть у тебя на шее.
Хупер попыталась шагнуть в сторону, чувствуя, что глаза могут подвести её самым подлым образом, оказавшись на мокром месте. Однако Холмс не дал ей уйти.
– Иными словами, твоё молчание не связано с тем, что, по мнению близких людей, я бесчувственный робот? – в голосе Шерлока эхом прокатилось недоверие, но лёд во взгляде стремительно таял.
– Хочешь сказать, ты обиделся?! – не поверила ушам Молли. – Думаешь, я не призналась, потому что считала тебя чудовищем, который прогонит беременную женщину или, хуже того, отправит делать аборт? Хорошо же ты обо мне думаешь. Если тебе интересно, я сказала миссис Хадсон. Она должна была поставить тебя в известность в случае непредвиденных обстоятельств, конца света, к примеру.