Мо растерянно посмотрела на мать. Может быть, хоть она скажет что-то понятное?! Но пустые слова отца отчего-то произвели сильное впечатление на Лилиан. Она снова бросилась обнимать дочь:
– Никогда, никогда не убегай больше! Обещай мне, что больше не убежишь!
Мо не выдержала:
– Я просто хотела погулять под фонарями! Как обычно! Что вы ко мне привязались?! – у девочки из глаз брызнули слёзы. – Я не виновата. Ни с кем я не была! Чего вы выдумываете!? Это нечестно! Ничего я не помню! Я хочу на море! Я весь год ждала! А вы, а вы, – Мо икнула, речь её становилась бессвязной из-за подкатывающих рыданий, – вы обнаглели! Я поеду с тётей в Истборн!
Мо окончательно зарыдала, и повторяла только «весна», «море», «тётя» и «всё равно поеду!». Мать отстранилась, с испугом глядя на истерику дочери.
– Мистер и миссис Хупер?
Кристофер вздрогнул, обернувшись к двери. Взгляд у него был ошарашенный. Лилиан тоже обернулась, не переставая ласково поглаживать по голове притихшую, икающую Мо.
На пороге палаты стояла миловидная женщина в белом халате с бейджем на нагрудном кармане.
– Извините, если напугала. Я жду здесь буквально пару минут. У меня не слишком хорошие новости. Физически ваша дочь в порядке, не считая ушибов и растяжения лодыжки. Мы дали ей хорошее обезболивающее. Однако под утро у неё поднималась температура, она бредила и… Боюсь, у вашей девочки проблемы с памятью.
Альпы, Австрия, 20**-й год.
Метель утихла. К стёклам теперь ластился блеск луны и мелких белых звёзд, разбрызганных по небу. На полу танцевальной залы от окон протянулись сияющие стрельчатые силуэты.
Шерлок проснулся раньше Молли. Прохладные губы оставили на её виске поцелуй, до слуха долетело шуршание одежды и шаги. Они умудрились заснуть прямо на полу, на скатерти, накрывшись пледом и подложив под голову диванную подушку, не обратив внимания ни на крошки от еды, ни на холодный жёсткий пол под тонкой материей.
Молли побыла ещё какое-то время во власти дрёмы, после чего рассеянно натянула на себя пуловер и брюки и подошла к окну. Коснулась ладонью холодной рамы, а потом обняла руками себя за плечи.
Из головы не шли слова Шерлока, сказанные уже после всего, когда кожа остыла, и начал наваливаться сон. Шёпот, обжигающий ухо, словно огненный бич, как и тогда, в президентском люксе. Просьба, являвшая собой то ли высшую степень доверия, то ли бесстыдное желание её использовать. Впрочем, скорей всего и то, и другое.
Вместо круглолицей луны перед глазами вставало то лицо Элен, всплески зелёного, рыжего и мертвенно-белого, скользящие по её коже; то лицо Шерлока, дрожащие сомкнутые ресницы и приоткрытый рот, трепещущая радость в каждой морщинке и выбоинке, словно рябь на воде. Молли прислонилась к стеклу пылающим лбом. Она силилась понять, как счастье может сейчас причинять ей такую сильную боль? Глупое сердце, чего тебе ещё надо?
Почувствовав сзади дыхание Холмса, Молли не вздрогнула. Плавно развернулась и увидела детектива, вставшего перед ней на одно колено. Его глаза сверкали, как лёд на солнце; металл кольца тускло поблескивал, как глубокая река в пасмурную погоду. Любопытно, где Шерлок его раздобыл? Неужели нашёл где-то в замке сокровищницу? Вряд ли. Небольшой камень в серебристой оправе бесстыдно имитировал бриллиант, и Молли стало не по себе.
Слова Холмса об ответственности за будущее ребёнка, признание в чувствах, откровенное и прямолинейное, и, наконец, заманчивое предложение долетали до Молли, словно сквозь вату.
Полный надежды мужской взгляд, закушенная от волнения губа. Лучистая, почти искренняя улыбка. Шерлок походил на того растрёпанного взволнованного мальчишку, предлагавшего юной Мо прокатиться на самодельном паруснике – а вдруг, не дай Бог, откажет? Происходящее напоминало художественную постановку её мечты в холодном пронзительном сне, который протекает сам по себе, не подчиняясь её воле.
Согласие слетело с женских губ, как предсмертный вздох, негнущиеся пальцы приняли подарок. Хупер перевела взгляд в глубину зала и онемела. Рослая тень, очертаниями напоминающая постоялицу Бет Бичер, безмолвно стояла на границе прозрачного лунного воздуха и густой тьмы. Щуплая фигура Августа Мозеса топталась рядом. Чей-то тихий шаг, и ночной свет выхватил седые вихры Аристарха и благородный профиль Альберта Лоури. Мойра и Освальд Чивли тоже присутствовали, как и целая группа неизвестных людей, выжидательно замерших в зале. Обычные человеческие лица, никакой устрашающей печати загробной жизни. Разве только у Мойры и Аристарха на лице наливались кровоподтёки.
Молли криво улыбнулась, словно душа её и лицо не решили, огорчаться или радоваться – один край рта поплыл вверх, другой опустился вниз. Всё-таки их безумная задумка окончательно выманить постояльцев увенчалась успехом. Кто бы мог подумать?
Холмс заметил перемену в лице женщины и резко обернулся.
– Сработало! – у Шерлока лучилось лицо, словно у начинающего провинциального актёра, впервые блестяще отыгравшего свою партию на столичной сцене.
Детектив живо поднялся с колен, отряхнул брюки и обратился к безмолвной толпе, ради которой и затевался спектакль с предложением руки и сердца:
– Простите, никогда не мог удержаться от театральных эффектов.
«Другие верят в бога,
Он верил в облака,
И все в округе строго
Бранили чудака,
И верой непристойной
Друзей он огорчал,
А он им со спокойной
Улыбкой отвечал:
«Садовник в розу верит,
А роза в мотылька,
Волна морская в берег,
А я вот – в облака» – процитировал Шерлок и пояснил:
– Один мудрый человек сказал мне однажды, что это стихотворение об относительности истины и веры, и об уважении к чужой точке зрения. Чрезвычайно трудно выйти за пределы собственного мировоззрения, примерить на себя чужую личину, взглянуть на мир новыми глазами. Вам всем это удаётся, но вот обычным людям из вашего окружения – нет. Вас бранят все в округе, словно чудаков с непристойными идеями. Новаторы, так и не принятые обществом до конца. Уязвимые, непонятые, объединившиеся из-за слабости перед волчьими законами общества, бессмысленной погоней за деньгами и властью.
Стоящие на границе света и тьмы люди были порядком ошеломлены, по крайней мере, их растерянное молчание и взгляды друг на друга навели Молли на эту мысль.
Шерлок же как ни в чём ни бывало продолжил:
– Должен отдать вам должное, мистер Чивли – вы превосходный лидер.
Профессор математики Корнельского Университета первым пришёл в себя и проговорил, качая головой:
– Я не лидер, мистер Холмс. При всей вашей проницательности вы должны были понять особенности нашей организации.
– Ваша терминология меня не волнует, – упрямо гнул своё Холмс. – Я хочу говорить с тем, кто ответственен за принятие решений.
– У нас нет лидера, мистер Холмс, – спокойно возразил Освальд Чивли, сделав шаг вперёд, однако Молли показалось, что профессор помрачнел лицом. – Мы все – личности, и не нуждаемся в руководстве. Будь то эксцентричный писатель, или ранимый исследователь, или печальный ангел смерти, – Чивли одарил патологоанатома мягким тёплым взглядом, – все способны сами принимать решения, идущие на пользу себе и Общине.
– Моего мужа заклевали коршуны из прессы и конкурирующих лабораторий, когда он предложил новый терапевтический метод, – немолодая женщина с тонкими запястьями и выпуклым белым лбом положила руку на плечо доктора Мозеса. – Если бы не помощь Общины, то те три пациента с раком лёгкого так и маялись бы по клиникам до своей смерти, вместо того чтобы вести полноценную здоровую жизнь без рецидивов.
– Когда я не пошла на уступки редакторам, меня перестали публиковать, – шагнула вперёд Бет Бичер. – Я выкладывала свои работы на сайтах в свободном доступе, плюнув на то, что этим не заработаешь на жизнь. Количество просмотров зашкаливало, но и там меня умудрялись прикрыть. И всё же мне удалось пробиться, благодаря Общине.
– Совершенно невозможно сосредоточиться, когда кругом пустая болтовня коллег и их обиды, что ты не принимаешь в беседе участия, – произнесла темнокожая женщина средних лет с вытатуированной россыпью мелких звёзд на скуле и чересчур широкой талией. – Когда от тебя требуют вылизывания результатов работы и подтасовки фактов, чтобы «стало красиво, и там, наверху, были довольны». Когда от тебя ждут, что ты забудешь о выходных и отпусках ради работы, подменишь настоящую жизнь с множеством увлечений на существование у рабочего стола. Только покой и уединение помогли бы мне спокойно заняться своими чертежами и не сойти с ума, но где их взять без потери средств к существованию? Однако всё-таки нашлись люди, которые чудом меня поддержали и дали шанс удалиться от мира.