Теперь увернуться было невозможно, и я продолжал бежать. Тетива запела, стрела полетела, и я тут же ощутил сильный удар в шею. Я понял, что в меня попали; с Салли на руках я упал за мертвый ствол.
– Я думаю, он попал в меня, Сал. – Я чувствовал, как стрела свисает мне на грудь, и откатился от Салли. – Переломи древко, не пытайся вытащить.
Мы лежали, глядя друг на друга, наши глаза лишь в нескольких дюймах друг от друга. Теперь, когда я уже мертвец, я не испытывал страха. Все кончено. Даже если в меня попадет еще десять стрел, судьба моя не изменится. Остается только обезопасить Салли, пока яд не начал действовать.
Салли протянула дрожащие руки, взялась за хрупкое древко, неохотно приподняла его – и тут лицо ее прояснилось.
– Твой воротник, Бен. Она застряла в воротнике твоей куртки. Она тебя не коснулась.
Я почувствовал сильнейшее облегчение, провел руками по древку стрелы и понял, что я еще не мертв. Осторожно лег на бок, Салли удерживала острие стрелы подальше от моего тела, а я неловко снял свою легкую куртку хаки. С отвращением посмотрел на страшную самодельную смерть с железным наконечником и на липкий, похожий на ириску, яд, покрывавший этот наконечник, потом отбросил куртку и стрелу в сторону.
– Боже, как близко, – прошептал я. – Слушай, Сал. Мне кажется, он там только один. Молодой человек и, вероятно, боится не меньше нас. Попробую снова поговорить с ним.
Я прополз вперед, оставаясь в укрытие, и заговорил убедительно, насколько позволяло пересохшее горло.
– Я твой друг. Хоть ты и послал в меня свои стрелы, я не стану воевать с тобой. Я жил с твоим народом, я один из вас. Откуда иначе мне знать твой язык?
Смертельная, непроницаемая тишина.
– Как иначе я мог бы знать твой язык? – повторил я, напрягая слух в ожидании овтетного звука.
И тут заговорил бушмен, высоким голосом, похожим на напев флейты, с прищелкивающими звуками.
– Лесные дьяволы говорят на многих языках. Я не слушаю твои обманы.
– Я не дьявол. Я жил с твоим народом. Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Птица Солнца? – Так меня называли бушмены. – Этот человек жил с семьей Ксаи и стал их братом.
Снова молчание, но теперь я почувствовал неуверенность бушмена; тот удивлен, больше не боится и не так смертельно опасен.
– Ты знаешь старика по имени Ксаи?
– Знаю, – признал бушмен, и я облегченно перевел дыхание.
– А о человеке по имени Птица Солнца слышал?
Снова пауза, потом неохотный ответ: "Люди говорили о нем".
– Это я.
Молчание продолжалось не менее десяти минут. Я знал, что бушмен со всех точек зрения обдумывает мое утверждение. Наконец он снова заговорил.
– Мы с Ксаи охотимся вместе этим летом. К темноте он будет здесь. Мы подождем его.
– Мы подождем его, – согласился я.
– Но если ты двинешься, я тебя убью, – предупредил бушмен, и я поверил ему на слово.
Старый бушмен Ксаи ростом мне по плечо, а видит Бог, я не гигант. У него характерные сплющенные черты лица, широкие скулы и восточные глаза, но кожа сухая и сморщенная, как старый желтый изюм. Морщины покрывают все тело, будто он оклеен старым хрупким пергаментом. Короткие курчавые волосы на голове дымчато-серые от возраста, но зубы поразительно белые и здоровые, а глаза черные и сверкающие. Я часто думал, что такие глаза, оживленные, озорные и любопытные, должны быть у эльфов.
Когда я рассказал ему, как его друг пытался нас убить, он счел это отличной шуткой и начал производить небольшие взрывы тонкого смеха, одновременно деликатно прикрывая рот рукой. Второй бушмен, по имени Гал, был молод и к тому же женат на одной из дочерей Ксаи, поэтому Ксаи позволил себе безжалостно над ним издеваться.
– Птица Солнца – белый дьявол! – хохотал он. – Быстрей стреляй в него, Гал! Пока он не улетел. – Побежденный собственным смехом, Ксаи принялся приплясывать небольшими кругами, имитируя, как, по его мнению, должен был улететь белый дьявол. Гал был очень смущен и смотрел на свои переступающие в пыли ноги. Я тоже пытался смеяться, но все время помнил об отравленных стрелах.
Ксаи неожиданно прекратил смеяться и требовательно спросил:
– Птица Солнца, у тебя есть табак?
– О Боже! – воскликнул я по-английски.
– Что случилось? – Салли встревожил мой тон, она решила, что произошло что-то ужасное.
– Табак, – ответил я. – У нас его нет. – Ни Салли, ни я не пользуемся этим зельем, таким драгоценным для бушменов.
– Лорен оставил в лендровере ящик сигар, – напомнила она. – Подойдут?
Гал и Ксаи очень заинтересовались алюминиевыми цилиндрами, в которые упакованы сигары "Ромео и Джульетта". После того как я показал им, как их открыть и достать табак, они ворковали и щебетали от радости. Ксаи, как истинный любитель, понюхал сигару, одобрительно кивнул и откусил. Пожевал немного и затолкнул изжеванный комок под верхнюю губу. А сигару протянул Галу, который тоже откусил от нее кусок, следуя примеру Ксаи. Они сидели на корточках, сияя от счастья, и сердце мое устремилось к ним навстречу. Так мало нужно им для счастья.
Они провели с нами ночь, жарили на нашем костре крыс, наколотых на прутья, как шашлык. Крыс они не свежевали и не снимали шкуры, которая на огне тлела и пахла, как тлеющие тряпки.
– Меня сейчас вырвет, – прошептала Салли, побледнев, глядя на то, с каким аппетитом наши два друга едят.
– Почему они называют тебя Птицей Солнца? – спросила она позже, и я перевел ее вопрос Ксаи.
Он подпрыгнул и великолепно сымитировал движения нектарницы, быстро кивая головой и размахивая руками. Очень похоже: бушмены прекрасно знают природу.
– Они говорят, что я так себя веду, когда возбужден, – объяснил я.
– Да! – воскликнула Салли, захлопав в восхищении руками, и все засмеялись.
Утром мы все вчетвером пошли в пещеру, и в ней маленькие люди чувствовали себя как дома. Я сфотографировал их, а Салли зарисовала, когда они сидели на скале у бассейна. Ее очаровали их изящные маленькие руки и ноги, их увеличенные ягодицы – известная анатомическая особенность, называемая стеатопигия, которая позволяет им запасать пищу, как верблюдам воду, и прожить в суровой пустыне. Гал рассказал Ксаи, чем мы занимались вчера, когда он нас увидел, и это вызвало многочисленные комментарии и смех. Салли пожелала узнать, в чем дело, я объяснил ей, и она вспыхнула, как солнце, – приятная перемена, потому что обычно краснею я.
Бушменам чрезвычайно понравились рисунки Салли, и я отвел их к наскальным изображениям.
– Это рисунки моего народа, – похвастал Ксаи. – Это место наше с самого начала.
Я показал на портрет бедлого царя, и Ксаи, ничего не утаивая, объяснил:
– Это царь белых призраков.
– Где он живет?
– Он живет со своей армией призраков на луне, – объяснил Ксаи, а мои критики обвиняют меня в романтике!
Мы некоторое время обсуждали эту проблему, и я узнал, как призраки перелетают с луны на землю, что они расположены к бушменам, но нужно соблюдать осторожность, потому что лесные дьяволы иногда притворяются белыми призраками. Гал принял меня за одного из них.
– Может, когда-то белые призраки были людьми?
– Нет, конечно, нет, – вопрос сбил Ксаи с толку. – Они всегда были призраками и всегда жили на луне и в этих холмах.
– Ты когда-нибудь видел их, Ксаи?
– Мой дед видел белого царя. – Ксаи с достоинством избежал ответа на вопрос.
– А это, Ксаи? – я указал на рисунок каменной стены с шевронами и башнями, – что это такое?
– Это Лунный город, – с готовностью ответил Ксаи.
– Где он? На луне?
– Нет. Он здесь.
– Здесь? – переспросил я, начиная волноваться. – В этих холмах?
– Да, – кивнул Ксаи и откусил еще кусочек сигары.
– Где, Ксаи, где? Ты можешь показать мне его?
– Нет. – Ксаи с сожалением покачал головой.
– Почему нет, Ксаи? Я твой брат. Я из твоей семьи, – умолял я. – Твои тайны – мои тайны.