– О Боже! – застонал я, – он прихватил с собой всю свою команду.
Я остановился возле феррари, и мы с Сал начали доставать багаж из заднего отделения. Она повесила через плечо свою сумку, потом с большой папкой в одной руке и ящиком красок в другой прошла через калитку в ангар. Конечно, мне следовало идти с ней, но я был так занят проверкой багажа, что прошло не менее трех-четырех минут, прежде чем я последовал за ней. Но к этому времени было уже поздно.
Пройдя в ярко освещенный ангар, я тут же почувствовал тревогу. Гладкие акулообразные очертания реактивного Лира образовывали превосходный задник для напряженной сцены. Семеро умных молодых людей Лорена в обычных нарядах – костюмы, шерстяные пальто – окружили противников.
Лорен Стервесант очень редко срывается, да и то после длительных и серьезных провокаций. Но Салли Бенейтор за две минуты добилась того, чего не удавалось добиться опытным специалистам за долгое время. Лорен сильно рассердился, он дрожал от гнева, сжимая губы, и его приближенные испытывали страх.
Салли бросила свое обрудование на бетонный пол, она стояла, прижав кулаки к бедрам, на щеках ее горел румянец, и она обменивалась с Лореном гневными взглядами.
– Мне велел прийти доктор Кейзин.
– Пусть даже английский король! Говорю вам: самолет переполнен, и я не собираюсь тащить с собой женщину на первый свой отдых за шесть месяцев.
– Я не знала, что это развлекательная поездка…
– Кто-нибудь выбросит эту ведьму отсюда? – закричал Лорен, и УМЛ собрались с духом и сделали робкую попытку приблизиться. Салли схватила тяжелый деревянный мольберт обеими руками. Наступление потерпело неудачу.
– Ло, пожалуйста! Можем мы поговорить? – Я почти утащил его в небольшой кабинет; впрочем, я почувствовал, что Лорен при этом испытал облегчение.
– Слушай, мне очень жаль, Ло. У меня не было времени объяснить…
Пять минут спустя Лорен вылетел из кабинета и, не глядя на Сал и застывших УМЛ, взобрался в самолет; спустя мгновение его голова появилась рядом с пилотом в окне кабины, Лорен надевал наушники.
Я подошел к младшему из УМЛ и передал ему слово закона.
– Мистер Стервесант передал вам, чтобы вы добрались до Габеронеса чартерным рейсом. – Потом повернулся к остальным. – Не поможете ли нам с багажом?
Пока группа самых высокооплачиваемых носильщиков в Африке таскала багаж Салли, сама Салли бесстыдно наслаждалась победой. Я умудрился шепотом предупредить ее:
– Садись на заднее сидение. И постарайся стать невидимой. Ты не знаешь, насколько мы были близки к концу. Ты могла не только не улететь, но и вообще потерять работу.
Мы уже десять минут находились в воздухе, когда пилот вышел из кабины и прошел по проходу. Он остановился и посмотрел на Салли с открытым восхищением.
– Боже, леди! – Он покачал головой. – Отдал бы месячное жалование, только бы не пропустить этого! Здорово!
Салли, которая после моего предупреждения была подавлена, немедленно воспрянула.
– От парней такого размера я даже косточки не выплевываю, – заявила она, и двое УМЛ, слышавшие это, съежились в своих сидениях.
Пилот рассмеялся и повернулся ко мне. "Босс хочет поговорить с вами, доктор. Давайте поменяемся местами".
Лорен разговаривал по радио с контрольной башней, но знаком велел мне садиться в кресло помощника, я протиснулся за рулем и ждал. Лорен кончил разговор и повернулся ко мне.
– Позавтракаем?
– Я уже поел.
Он не обратил на это внимания и протянул мне ножку индейки и большой кусок пирога с цыпленком и яйцом, достав все это из плетеной корзины.
– Кофе в термосе. Наливай сам.
– Ты получил взаймы 25 миллионов? – спросил я с набитым ртом.
– Да… хотя в последнюю минуту произошла небольшая паника.
– Я не думал, что тебе нужно занимать деньги? У тебя неприятности?
– Нефтеразведка. – Он рассмеялся моему предположению. – Рискованные траты. Я предпочитаю рисковать чужими деньгами, а своими играть наверняка. – Он гладко переменил тему разговора. – Извини за крюк. Я высажу весь этот десант в Габеронесе. У них там будет ряд встреч в членами правтельства Ботсваны. Обычная работа, определяем детали договора о концессиях. И это не очень далеко от нашего курса. А дальше полетим одни. – Набил рот индейкой и заговорил с полным ртом: – Метеопрогноз плохой, Бен. Густая облачность над всем северным районом. В пустыне раз в три года бывает низкая облачность, но сегодня именно такой день. Ну, если сразу не отыщем развалины, ничего плохого. С воздуха все равно много не узнаем. – Он был совершенно спокоен и расслаблен, ни следа недавнего гнева, он легко отключается, и мы разговаривали и смеялись. Я знаю это его настроение – настроение отдыха и отпуска. Он действительно дожидался таких моментов. Найдем ли мы утраченный город или нет, для него это предлог вырваться в дикую местность, которую он так любит.
– Как в прежние дни. Боже, Бен, как давно мы с тобой не путешествовали вместе! Не менее деяти лет. Помнишь путешествие на каноэ вниз по Оранжевой реке? Когда же это было? В 1956 или 7? А экспедиция в поисках диких бушменов?
– Надо выбираться почаще, Ло.
– Да, – согласился он, как будто у него был выбор. – Да, надо, но теперь у меня так мало времени. И время уходит, в следующем году мне уже сорок. – Голос его стал печален. – Боже, если бы только можно было покупать время!
– В нашем распоряжении пять дней, – сказал я, уводя разговор с зыбучих песков, и он с увлечением подхватил тему. Только спустя полчаса он упомянул Сал.
– Эта твоя помощница, как ее зовут?
Я сказал ему.
– У тебя с ней связь? – спросил он. Сказано было так естественно, так обычно, что на мгновение я даже не понял. Потом почувствовал, как взгляд у меня затягивает красной пеленой гнева, кровь забила в висках, горло перехватило. Я убил бы его, но вместо этого солгал хриплым дрожащим голосом:
– Нет.
– Это к лучшему, – ответил он. – Дикая женщина. Надеюсь, она не испортит поездку. – Если бы я только сказал ему тогда. Но ведь это такое интимное, такое хрупкое и драгоценное, неподвластное словам, особенно таким, какие подобрал он. Потом мгновение было упущено, я сидел, дрожа, а он оживленно рассуждал о предстоящих пяти днях.
Облака под нами все более сгущались, свертываясь в толстое сероватое одеяло, которое протянулось во всех направлениях до самого гороизонта. Мы пересекли границу между Южной Африкой и независимым африканским государством Ботсваной. Когда мы приземлились в Габеронесе, облачность была высотой в тысячу футов. Несмотря на уверения Лорена, что мы тут же улетим, нас ждала делегация высших чиновников Ботсваны и приглашение отдохнуть, выпить и перекусить в особом помещении аэропорта. Горячий, липкий воздух, внимательные белые лица людей, которые разговаривают с черными людьми с такими же внимательными лицами, все потеют от жары и виски, облака сигарного и сигаретного дыма.
Прошло не менее трех часов, прежде чем наш Лир с четырьмя людьми на борту разрезал облачное покрывало и вырвался в солнечную высь.
– Фью! – сказал Лорен. – Небольшой, но дорогостоящий прием. Этот черный ублюдок Нгелане за оказанную нам честь повысил цену на 20 000. Пришлось согласиться. Он мог бы сорвать все дело. Оно пойдет через его министерство.
Лорен летел на север, держа на коленях карту, а хронометр в руке. Глаза его перемещались с компаса на указатель скорости, оттуда на хронометр.
– Ну, ладно, Бен. Теперь лучше Роджеру сесть за руль. Спустимся в эту овсянку и попытаемся что-нибудь разглядеть. Пилот Роджер ван Девентер и Лорен сидели, мы с Сал стояли в дверях кабины за ними, а самолет наклонно спускался к грязной поверхности облаков. Несколько туманных клубов пролетело мимо, потом вдруг солнце исчезло, нас окутал густой серый туман.
Все внимание Роджера было приковано к приборам, по мере того как стрелка альтиметра приближалась к нулю, руки его, сжимавшие руль, все более напрягались. Мы опускались в серой полутьме. Роджер открыл закрылки, включил пневматический тормоз и дроссели. Мы трое напряженно всматривались, пытаясь разглядеть землю. Все ниже и ниже. Напряжение пилота перешло в страх. Я чувствовал его, этот острый запах страха. Если он, закаленный опытный летчик, испугался, мне полагается прийти в ужас. И я вдруг понял, что летчик, чтобы не навлечь на себя гнев Лорена, скорее врежется в землю. Я решил вмешаться и открыл рот, но уже не нужно было.