Что со мной творилось? Я ни на миг не забывал о Рене, видел перед собой её лицо, губы, глаза, слышал тончайшие модуляции её голоса, прелестную шею, от которой, как от едва-едва распускающейся розы, тянуло благоуханьем. Боже ж ты мой, неужели я так вот сразу взял и влюбился? Сам себе удивляясь, несколько натужно иронизировал над собой. И было из-за чего. Ведь ещё утром знать не знал о существовании этой девушки, теперь же одна лишь мысль о ней доставляла мне ни с чем не сравнимую радость.
Хотелось взять себя в руки, прогнать прочь эти выбивающие почву из-под ног мысли, занять ум чем-нибудь иным. Однако не получалось. Я завидовал Армену, но без особого надрыва, просто жалел, что не мне, а ему повезло познакомиться со столь удивительной девушкой. Надо выкинуть её из головы, приказывал я себе, выкинуть, и всё тут, это ведь, как ни крути, не очень-то прилично: неотступно думать о той, на кого, судя по всему, Армен имел самые серьёзные виды; к слову сказать, это ведь он и привёл её ко мне. Но ни по дороге, ни дома никакая другая мысль просто не лезла в голову, я сызнова видел перед собой Рену. И, вспоминая, какова она, нервничал и сходил с ума, как юнец. Этот её застенчивый и внимательный взгляд, и влажный блеск зубов сквозь полуоткрытые губы дивной лепки, и обжигающее прикосновение холодных пальцев…
Одним словом, голова шла кругом. Под звуки классической музыки приятно было думать и вспоминать, вспоминать и думать. И ночью, во сне, я снова был с Реной, с трепетом обнимал её, лепетал что-то насчёт единственной и неповторимой любви, целовал и не верил этому, подсознательно чувствуя и отдавая себе отчёт, что дело-то происходит отнюдь не наяву, а наяву такое вряд ли произойдёт. Но всё равно дух у меня перехватывало мальчишеским упоением и восторгом.
Глава третья
Меня разбудил телефонный звонок. Под впечатлением сна я ринулся к аппарату, почему-то вообразив, что это Рена. Но звонила вовсе не Рена, а мать из Сумгаита. И меня пронзило чувство острого стыда, поэтому воодушевление погасло, как огонь на ветру. Мама беспокоилась из-за того, что вечером я вопреки договорённости, не поехал домой и что до меня тщетно пыталась дозвониться сестра из Ставрополя. Я объяснил, что принимал гостя из Еревана и пообещал непременно появиться в пятницу.
Умылся, обошёлся лёгким завтраком и принялся готовиться к вечерней встрече. Как девица, вертелся перед зеркалом, меняя наряды и подбирая галстук. В конце концов остановился на чёрном костюме, голубой рубашке и бежевом с фиолетовым отливом галстуке. Из одеколонов предпочёл «Дракар», подаренный мне на 23 Февраля Ариной и пришедшийся как нельзя кстати. В полдень позвонил Армен.
— Ну как ты? — осведомился я. — Маргарита не повесилась?
— Ещё как повесилась, — ответил Армен. — Аж до утра провисела у меня на шее. Дело вот в чём. Я пошёл за билетами в кино, да надел не те брюки, деньги остались дома. Только сейчас обнаружил. Не знаю, как и быть. Надумал, пока суд да дело, сходить с Реной в кино.
— Зайди, что-нибудь придумаем, — сказал я. Должно быть, он вчера здорово поиздержался, мелькнуло у меня в голове. — Адрес не забыл?
— Да ты что! Шутишь?
— Вот и славно. Заходи, выпьем кофе.
Армен пришёл через полчаса.
— Двадцати пяти рублей достаточно?
— Более чем, — ответил он. — Спасибо, Лео-джан, выручил. Ты настоящий друг. Я этого не забуду.
Он побрился, мы выпили кофе. Проводив Армена, я беспокойно расхаживал, то и дело поглядывал на часы. А время, как назло, двигалось вперёд медленно-медленно. Чтобы скоротать хотя бы час, попробовал заняться чтением, но из этой затеи ничего путного не вышло, один и тот же абзац перечитывал по нескольку раз и мало что понимал. Мысли были неотлучно заняты Реной.
Зазвонил телефон. Наконец-то! Сердце забилось учащённо. Волнуясь, я поднял трубку.
— Алло.
— Здравствуйте, Лео, это вы?
Голос незнакомый.
— Здравствуйте. Да, я.
— С вами говорит Рауф Алиевич из «Нового интуриста». У вас всё благополучно?
— Благодарю. Вчера всё было замечательно, вечер удался.