Осторожно он поднялся на несколько ступенек и вышел на площадку ватными ногами.
Он задыхался от счастья. Ярко светило вечернее желто-оранжевое солнце. В небе еще пели, играли, кувыркаясь, веселые, свободные птицы, ветер дергал поручни лестницы, громыхала ржавым, полусорванным железом крыша. Сергей подошел к перилам, окружавшим площадку. Город сильный, необъятный, величественный рассыпался перед ним улицами, домами, площадями, мостами. Точки автомобилей, автобусов беззвучно бегали по автострадам, далеко на узкой ленте реки, также беззвучно пыхтя, полз пароход, человеческий муравейник беспечно передвигался по улицам, не зная, что он, Сергей, здесь с высоты видит их.
Гораздо сильнее и мощнее города было небо: бело-голубое, с красноватыми оттенками, необъятное, могущественное… Он испытал необыкновенное чувство полета над миром и больше в своей жизни не чувствовал ничего подобного, переживал его заново только во снах... Он махал друзьям, и они казались ему гномами, стоящими у ног великана. Он плохо помнил, как спускался назад, осторожно, трепетно, но с победным чувством внутри. К нему бежали ребята.
Удивленный Витька Козлов кричал:
– Ну, ты даешь! – И протягивал ему значок.
После этого случая Сергей стал другим. Он понял, что может при усилии победить себя, свой страх, задавить его, спрятав вглубь. Он может формировать себя сам как личность.
***
Мир Сергея делился на три различных мира. Мир семьи, то есть мир уюта, и, одновременно какого – то давления со стороны родителей – здесь он не был полностью свободным; мир школы – более ответственный, важный, строгий, и несколько скучный – здесь тоже свободой не пахло, и мир двора – мир свободы, друзей, постоянного общения, увлекательных игр, приключений. Неусыпный, надоедливый контроль родителей дома, учителей в школе, ограничивал его. Особенно подавляла его школа, одновременно дисциплинируя. Здесь необходимо было постоянно подчиняться школьным законам, слушаться учителей. Здесь ставили оценки, и нужно было показывать свое умение, свои способности. А для этого нужна была подготовка, то есть определенные усилия над собой. Проявлять их в большей мере помогал ему отец своим постоянным контролем.
Взяв хороший разбег в младших классах, Сергей уже далее не хотел снижать темпа, не допускал слишком резких срывов и учился ровно.
Уже в младших классах он попал в мир поднятых рук и быстро понял, что сидеть тихо, не быть активным – это не проявлять себя во всей полноте, не показывать, на что ты способен. Поэтому Сергей всегда поднимал руку, стараясь быть замеченным, кричал "Меня спросите, я знаю!" и был замечен учительницей, а после – по заслугам оценен. Вскоре он привык показывать хорошие знания и получать хорошие оценки. Учителя знали его, как самоуверенного, упрямого мальчика, который всегда или почти всегда знал их предмет, кроме того – умел быть требовательным. Сергей не только знал материал, но и умел потребовать от учителя оценить его способности выше: «Вы поставили неправильную оценку. Я знаю лучше, а вы ставите мне четыре!», – сказал он как-то безапелляционным тоном учителю физики. – «Спросите меня еще». Недавно пришедший в школу молодой физик удивленно поднял брови. Он не привык, чтобы ему указывали, так как был уверен в собственной объективности при выставлении отметок, но, подавив нарастающий внутри него протест, сказал: «Да? Ну что же... Прошу!». Долго он гонял Сергея по всем темам. Сергей, с большим трудом, но все-таки смог настоять на своем, доказать свои знания и глядел торжествуя, как учитель, весьма удивленный упорством и знаниями ученика, исправляет ему в журнале оценку. Сергей круто повернулся и ушел, довольный победой. Он уверовал в то, что знает людей. Он полюбил развлекаться, задавая дополнительные вопросы преподавателям. Часто вопросы были такой сложности, что даже опытного педагога ставили в тупик. А Сергей радовался, что он показал большие, чем у учителя знания, смеялся над его растерянностью. Эта плохая привычка исчезла только тогда, когда ему на такой же коварный вопрос ответил пожилой историк:
– А ты и прояви инициативу, поройся в книгах, да сам поищи ответ на свой вопрос. И запомни – все знать невозможно! Да и не нужно! Человек должен знать в подробностях лишь то, что составляет предмет его увлечения, перерастающий в будущую специальность, а также самое необходимое, то, что должно составлять его культурный уровень, эрудицию и дает ему возможность жить в обществе культурных и знающих людей. А все подробности невозможно знать даже специалисту. Для этого и существуют справочники и словари, специальные книги по отдельным наукам, вопросам, популярная, обобщающая литература. "Я знаю, что ничего не знаю"– эти слова Сократа подчеркивают вечное желание человека познать окружающий мир. Это желание не иссякнет до тех пор, пока существует человечество. Я вовсе не против того, чтобы вы задавали мне вопросы. Но и мои знания небезграничные. Я продолжаю познание и сейчас. Я буду стараться, конечно же, всегда отвечать на интересующие вас вопросы. Но здесь важно не впасть в крайность! Как говорили древние, что один невежа может задать такой вопрос, что и сотня мудрецов не ответит. Подумайте над этим!
При этих словах Сергей опустил глаза, несколько пораженный и убежденный логикой старого учителя, и привычка задавать учителям каверзные вопросы исчезла сама собой. Позже он спрашивал лишь то, что его действительно интересовало, и получал пусть не сиюминутный, но обязательный и исчерпывающий ответ.
Мир не раз вводил Сергея в искушение, желание побеждало его внутреннюю честность, делало его слабым. Он рано понял роль денег в мире. В магазинах было много превосходных вещей. Но купить машинку или новых блестящих солдатиков, пистолет или книжку нельзя было без этих проклятых бумажек, из-за которых люди сходили с ума. Отец не баловал Сергея деньгами, считая, что карманные деньги испортят сына. Временами на день рождения или на праздник он вынимал из кармана трешку или пятерку. Это было для Сергея настоящим праздником. Изо всех ног он летел в магазин купить пистоны, солдатиков или книжку. Но, в общем, денег у него никогда не было. Сергей приучился копить. Мама давала сыну мелочь на обеды, которую Сергей втихаря складывал внутрь пластмассового кубика с прорезью, сделанной кухонным ножом. Когда кубик был полон, он разрезал его пополам, подсчитывал деньги и тратил. Но ему этого казалось мало. Он не раз заглядывал в шкаф, где оставались брошенные отцом или матерью рубли, и забирал их себе. Вскоре их накопилось много, и шуршащие бумажки доставляли Сергею необыкновенную тайную радость. Став старше, Сергей приучился сдавать бутылки, тайком уносил книги из отцовской библиотеки, сдавал их в комиссионный магазин. Вырученные деньги шли на те же книги, кино, мороженое, а позже – на походы в кафе с друзьями. С деньгами он себя чувствовал увереннее.
Раньше Сергей девочек не замечал, но со временем начал испытывать к ним некоторый интерес. Для него это были совсем другие существа, непонятные и удивительные.
Как-то летом Сергей был отправлен к дедушке, маминому отцу в село. Там был совсем другой мир: мир земли, растений и животных, леса, где пахнет грибами и хвоей, коров ленивых и вялых, заботливых копающихся кур, важных плавающих по воде уток, бодливых и глупых коз, верных собак и ленивых кошек. Над всем этим существовало большое сельское море зелени, освещаемое ласковым солнцем и орошаемое хрустальным дождем. Речка, рыба, синее чистое небо, жаркая пыль грунтовых дорог... Здесь было широкое поле для игр, здесь была возможность окунуться в природу, воображать себя кем угодно – индейцем, следопытом, путешественником, исследующим мир, неутомимым героем-солдатом. Полупустые колхозные дворы, фермы, коровники были для Сергея североамериканским ранчо или латиноамериканским асьендами, сельские кони превращались в мустангов, поля – в прерии, обрывы, овраги – в каньоны. Начитавшись Купера, Стивенсона, Жюль Верна и Сабатини, посмотрев в сельском клубе несколько раз «Апачей», «Золото Маккенны», или киношный цикл о бесконечных похождении Винниту и Шаттерхэнда, Сергей "седлал" велосипед, заменявший в его играх лошадь, одевал соломенную шляпу с сильно закрученными полями, джинсы, ковбойку, прицепив у пояса игрушечный кольт и пластмассовый кинжал, играл в различные увлекательные игры, часто вовлекая в них наивных, дружелюбных, всем восторгающихся сельских мальчишек.