– Что с ними стало? – спросил я.
– Несчастный случай.
– И…
– Они погибли.
– Оба? – Мама кивнула. – Как? – Я не жаждал подробностей, просто хотел понять, как случилось, что жизнь одного мальчика в секунду рухнула.
Мама пропустила вопрос мимо ушей.
– Он не хотел уходить из школы. Без социального работника – не хотел. Все повторял, что родители вот-вот должны подъехать.
Я глянул в сторону гостиной. Мне стало страшно. Случись что-то с моей мамой – и в чужом доме вот так же сидел бы уже я.
– Будь с ним поласковее, – внезапно сказала мама.
Странная просьба, я всегда хорошо обходился с ребятами, что у нас останавливались. Но я просто кивнул и согласился.
За весь ужин Джулиан не проронил ни звука. Пока мы смотрели телевизор – тоже. И когда мама укладывала его на запасную кровать в моей комнате, тоже молчал.
А посреди ночи я проснулся от придушенных рыданий.
– Джулиан? – Я скатился с кровати и подошел к нему. Его щеки блестели от слез. – Хочешь, схожу за моей мамой?
Он замотал головой и принялся плакать – вот только это был не просто плач.
Конвульсии.
Агония.
Я и не знал, что человек способен издавать звуки, наполненные такой болью. Никто не смог бы пережить подобное.
Мне было страшно с ним оставаться. А уйти и бросить одного – еще страшнее.
Я не знал, как быть, поэтому сунул ему его собаку. Джулиан посмотрел на игрушку и зарыдал еще горше.
– Я схожу за мамой, – сказал я.
– Я хочу мою маму.
Что можно на это ответить?
Всхлипывая, Джулиан накрыл лицо подушкой. Пришлось отобрать, я боялся, как бы он не задохнулся.
– У меня голова болит. Мне нужен папа. Нужен прямо сейчас! – У него началась истерика. – Голова болит! Где папа?
– Что он обычно делал?
– Лечил меня.
– Как?
– Гладил по лбу.
Я сел рядом с ним и прижал ладонь к его лбу, словно проверял температуру.
– Так?
– Нет. – Он пробежался пальцами по лбу, будто играл на пианино.
Я попытался повторить.
– Легче?
А он снова расплакался.
Не знаю, сколько мы так просидели, а потом Джулиан спросил тихим, выжатым голосом:
– Где они?
– Ты… тебе не сказали?
– Они умерли. Я знаю. – Он говорил так устало. – Но где они? Куда они ушли?
Тогда я не понял, что Джулиан спрашивал не буквально. Я не знал, что сказать, просто чуть сильнее потер ему лоб.
– Постарайся уснуть, хорошо?
Он уставился в потолок глазами, полными горя.
– Они исчезли.
У Джулиана не нашлось ни родственников, ни крестных, никого, поэтому две недели спустя, когда большинство сирот уезжает в новый дом, он остался у нас. Поначалу казалось, что он никогда не оправится, что навсегда останется печальным. Но постепенно стали случаться небольшие проблески.
Например, мы пошли в торговый центр и Джулиан попросил себе шуточные очки с накладным носом и усами.
Или вот мама читала ему книгу на ночь – он все так же обожал Элиана Маринера, – а когда закончила, он сочинил длиннющий эпилог.
Или он запел и стал рассказывать про свою маму – она могла спеть что угодно. А папа – что угодно нарисовать.
Но иногда из ниоткуда накатывали приступы, напоминавшие плач. Джулиан кривился от боли, его плечи дрожали, но он не издавал ни звука.
Шли месяцы, и начало казаться, будто он всегда жил с нами, будто мы и правда братья. Бегали после школы по окрестностям, а по вечерам носились по дому, пока мама не приказывала нам угомониться. Мы вместе смотрели телевизор, все эти его любимые передачи по каналам «Дисней» и «Никелодеон». Джулиан терпел мои фильмы про супергероев и бесконечные допросы, какой силой он хотел бы обладать.
Я тогда сходил с ума по Супермену и, не подумав, сунул в плеер диск. А потом мы дошли до момента, где Лоис Лейн умирает…
Джулиан словно перестал дышать, он выглядел таким же потрясенным и уничтоженным, как Супермен, что достал любимую из покореженной машины и прижал к груди. Джулиан закрыл лицо ладонями и прошептал:
– Не плачь, Супермен.
– Все хорошо, – сказал я. – Видишь?
Он выглянул сквозь щель между пальцами. Супермен взмыл в воздух, прямо в облака, на глазах потрясенного Джулиана повернул землю вспять и воскресил любимую.
12
Мисс Хупер больше не ждет, пока Адам постучит к ней в дверь каждый вторник и пятницу. Она просто отпускает меня с урока. Сегодня, стоит мне только выйти в коридор, Адам спрашивает: