Утром в доме было тихо, слишком тихо, но и час был ранним. Он обычно просыпался позже. На часик. Готовой еды, по волшебству, не появилось, на отца в этом плане надежды нет. Не кулинар он. Потому он начал вытаскивать всё, до чего мог дотянуться. В холодильнике какое-то обработанное молоко, яйца… Вот и славно. Больше ничего не надо. Можно приготовить омлет, правда размешивать яйца в молоке левой рукой не очень удобно… Да и стоять, опираясь на костыль, тоже. Ну почему нет пельменей… Пища богов. Закинул и готово.
Четырёх яиц будет достаточно для него, и для отца. А пока готовил, Неджи придумывал легенду, которую будет заливать Хизаши. Откуда он умеет готовить и все дела. Дверь в дом скрипнула. По коридору послышались шаги, мужские. Гость ступал слишком тяжело, отец передвигался практически бесшумно. Неджи выхватил кухонный нож, но это не понадобилось. Вошедшим оказался Хо. Он окинул беглым взглядом мальчика и комнату, задержавшись на плите.
— Крепко тебе досталось, Неджи-кун, — сказал вместо приветствия. Вид он имел хмурый и уставший. Все взрослые в последнее время выглядели так.
— А отца не видели? — спросил мальчик и отрезал кусок омлета. Выглядело съедобно.
— Лучше сядь, — приказал мужчина.
— Ладно, — он всё равно собирался садится. Стоя есть неудобно. Омлет был горячим и дымил на воздухе. Нужно было чуть подождать, пока он остынет.
— Твой отец мёртв, — сказал Хо и встретился с Неджи взглядами. Если это была шутка, то не удалась.
— Что? — мальчик и не ожидал, что его голос может быть настолько холодным.
— Кумогакуре потребовало тело убийцы — Хиаши-самы, твой отец — его брат-близнец. Дальше думай сам, — сказал он развернувшись. — Вечером будем провожать его в последний путь, правда гроб будет пустым… — мужчина чуть перевёл в сторону летящий в него кухонный нож. Он на треть вошёл в деревянную стену. Неджи сидел с активированным Бьякуганом и лицо его было перекошено. — За тобой зайдут, Неджи-кун, — и скрылся за поворотом. Шаги у него были такие же тяжёлые, как и прежде.
Печать, что была на лбу, обрела вес, виски давило словно тисками. Рабский ошейник, чтоб его. Грудь была полна режущей болью, но слёз не было. Был ли Хизаши хорошим отцом? Вполне. Он готовил Неджи к жестокому миру, учил тому, что знал сам и никогда не говорил с позиции силы, продавливая что-то или настаивая в чём-то. Только с позиции опыта, давал советы и позволял делать выводы самому… Но был ли отцом для него? Его настоящие родители остались там, в прошлой жизни. Только он не помнил ни их имён, ни внешности. Ничего. Своё имя тоже забыл. А то, что самую яркую звезду, помимо Солнца, звали Сириус — он помнил прекрасно. И вкус блядских пельменей… Мысли о родителях не откликались никак тоже. Туда не вернуться, они уже его никак не касались.
А вот смерть Хизаши что-то всколыхнуло. Но понять, что именно, было сложно. Неджи с силой сжал сломанную руку. Боль разжигала что-то внутри. Чакра струилась по телу лёгким потоком, хотелось что-то ударить, сломать, разбить. А этому причиной служило простое понимание того, что он здесь никто. Он живёт с бомбой на лбу, пульт с кнопкой от которого в руках у человека, приказавшему родному брату умереть вместо себя. А как отреагирует мать, когда вернётся? Аппетит пропал. Но поесть было нужно, даже несмотря на то, что омлет становился комом в горле. А как есть его палочками?
Ближе к вечеру за Неджи зашли. Всё тот же Хо. На нём было чёрное кимоно, видимо траурное. Взгляд, как и раньше, не выражал ничего.
— Пойдём, — сказал он. — В таком состоянии ты будешь чуть плестись.
— Не буду, — мрачно ответил Неджи. — Я уже наловчился, — не только наловчился, но и всё начало потихоньку заживать. По крайней мере каждый шаг не отдавался болью в ребрах. Хоть она и была терпимой и лёгкой, но всё же вызывала дискомфорт.
Как бы мальчик не бахвалился, темп все равно был не очень быстрым. Да и спешить он не горел желанием. Так он мог чуть отсрочить неизбежное. Клановый квартал, казалось, ожил, как муравейник после зимы. Все спешили в одну точку. Неджи нередко обгоняли. Взгляды, которые они бросали на него были либо полны жалости, либо безразличные. Что одни, что вторые крайне бесили мальчика. Все бесили. И шедший рядом Хо. Неджи чувствовал себя как под присмотром надзирателя, но сделать он ничего не мог.
Клан Хьюга, как и Учиха, были очень скрытными и боялись разглашения своих секретов, потому были единственными, кто хоронил своих членов не на общем кладбище Конохагакуре. У них было по собственному. Кого попало туда не пускали. Внимание Неджи привлёк старик, который стоял возле Хиаши и был ниже того на целую голову. Он покуривал трубку и пускал в небеса белый дым. А среди Хьюг за четыре года Неджи не встречал кого-либо курящего. Взгляд соскользнул на дядю. Хиаши хмуро смотрел на небеса, прикрываясь зонтом от усилившегося снега. Это из-за него сейчас хоронят пустой гроб отца. Зачем Кумогакуре тело Хиаши? Им ведь всё равно не заполучить Бьягуган…