Состояние, в котором я могла видеть магическую оболочку эльфа, было мне уже знакомо, поэтому на нужный уровень зрения я перешла почти мгновенно. Потом подготовила инструмент — попросту вырастила его, удлинив собственные пальцы золотыми щупальцами. Нет, я не питала иллюзий, что могу воспользоваться ими как манипуляторами и извлечь семя маэрэ-лэ, не повредив тонкую структуру сферы жизни — при всем кажущемся изяществе моих новых пальцев, они значительно грубее «паутинки» и при малейшем касании просто ее порвут. Однако я и не собиралась касаться плетения, лишь приблизиться к нему — хоть мои щупальца и не были порождением чистой магии, они все же имели достаточно сродства со сферой жизни, чтобы вызвать отклик, резонанс, если находились на достаточно близком расстоянии. На это я и рассчитывала: поднося «пальцы» то здесь, то там к золотистым волокнам, я побуждала их колебаться в разном ритме. Издалека, словно сквозь вату, я услышала возглас Рьена: похоже, мои манипуляции негативно отразились на эльфе, но на доктора Вестрама можно было положиться, я нисколько не сомневалась, что он сможет стабилизировать состояние пациента. Поэтому я не отвлекалась, продолжая провоцировать вибрации волокон сферы. И это возымело именно то действие, которого я ожидала: паразит почувствовал себя некомфортно. Одно за другим подбирал он свои корешки-щупальца, вытягивал их из золотого плетения, съеживаясь в своем изначальном гнезде. А потом ему и в гнезде стало неуютно, и черное семя, словно выдавливаемое колеблющимися волокнами, нехотя выползло на поверхность, а вход в освободившуюся ячейку сомкнулся, оставив паразита снаружи.
Где-то вдалеке ахнул магистр Левир. Я не позволила себе отвлечься, слишком рано. Слишком сложно. Слишком много усилий и сосредоточенности требовала эта работа. Свободной рукой я взяла созданного мною хищника, поднесла его к телу эльфа — так, чтобы язык, вываливающийся из чаши, почти касался черного семени. И запела. Нет, это не было пение в привычном понимании слова, просто серия мелодичных и не очень звуков — перемежающихся друг с другом свиста, шипения, писка и гудения разной длины и высоты. Краем глаза заметила, как качнулся ко мне магистр, вздрогнул, но тут же взял себя в руки Рьен, выдохнул сквозь стиснутые зубы Лерех за моей спиной. Все они были магами, пусть и не магическими существами, и их тоже коснулся зов. Но самое главное — он действовал на семя: черный паразит качнулся на своей золотой веточке, поколебался мгновение, а потом потянулся к «языку», мигом преодолев то неуловимо крохотное расстояние, что отделяло его от ловушки. И влип. Увяз в клейкой золотой массе. Цветок, «почувствовав» добычу (на самом деле, это я отдавала ему команды), стремительно втянул «язык», следом плотно сомкнулись лепестки. Ловушка захлопнулась. Я, застонав, откинулась назад в надежде опереться на спинку кровати или на стену, что бы там сзади ни было. Сзади оказался Лерех, который заботливо подхватил меня, не позволяя упасть.
И тишина внезапно кончилась, словно лопнула сфера, отгораживавшая меня от внешнего мира. Одновременно заговорили Рьен и магистр Левир. Я попыталась сосредоточиться, чтобы отделить один голос от другого. Получалось плохо — в голове шумело от пережитого напряжения. Я встряхнулась, посмотрела сначала на Рьена:
— Ну что там?
— Порядок, теперь просто глубокий сон. На ауре осталось небольшое затемнение, но оно явно уменьшается. При таких темпах — исчезнет самое большее через час.
Я кивнула и обернулась к магистру.
— Коллега, это было потрясающе!
Вот как. Не «студентка Май». Коллега. Но это действительно было потрясающе, просто мне требовалось время, чтобы это осознать. Я только что своими руками совершила чудо, сделала то, что до меня никому не удавалось…
— Спасибо, магистр.
— Что вы намерены делать с цветком?
— Гм… Не знаю. — я с недоумением покосилась на свое произведение, которое все еще держала в руке. — По-хорошему, следовало бы его где-то изолировать, покуда не погибнет семя. От моего цветка оно питаться не может — слишком грубое плетение, ему просто не под силу будет пустить корни. Но я не представляю, сколько может прожить маэрэ-лэ без подпитки… Отдать бы его нашим природникам для исследований, но нам, вероятно, придется сохранить сегодняшние события в тайне до поры до времени.
— В таком случае, отдайте его мне. Я мог бы даже поместить все это в стазис, что называется, до лучших времен, когда можно будет открыто исследовать вашу добычу.
— Что ж, берите, магистр. Только приготовьте какое-нибудь вместилище, иначе вы его не удержите.
В руках магистра появилась энергетическая полусфера, я поместила туда свой цветок, и преподаватель провел над ним ладонью, завершая построение сферы. Все это он уложил в услужливо протянутый Рьеном ящичек (и где успел взять-то!) и накрыл стазисом. Чудненько, одной проблемой меньше!
Другая проблема лежала на кровати, все еще довольно бледная и нуждающаяся в постоянном присмотре.
Третью проблему представляла я сама — полумертвая от усталости, удерживающаяся в вертикальном положении не столько уже силой воли, сколько силами бедняги Лереха, которые тоже не бесконечны.
— Ну как ты? — обернулась я к однокурснику?
— Прекрасно! — пропыхтел он.
— Видел что-нибудь?
— Немного. Но достаточно, чтобы понять, что именно ты сделала. Я воспользовался твоим зрением, чтобы смотреть. Ты заметила, что я все время касался тебя, чтобы поддерживать контакт?
— Не-а, даже не почувствовала.
— Я бы тебе посоветовал лечь, — вмешался Рьен.
— Можно прямо здесь?
— Конечно, сейчас будет вторая кровать, — улыбнулся лекарь.
Как выяснилась, кровать уже ждала под дверью — умница Рьен все предусмотрел. Он помог мне перебраться на постель и заботливо укрыл одеялом. Как уходили Лерех и магистр Левир, я уже не слышала — провалилась в сон. А Рьен, когда я проснулась на закате, сидел у постели неподвижного пациента. Мне показалось даже, что он так и не покидал палату, пока я спала.
— Ну как он?
— Все так же. Спит. Но это хороший сон — ему надо восстановиться после всего, что случилось. Все-таки магическое воздействие…
— Как ты думаешь, сколько он проспит?
— Я рассчитываю, что пару деньков. Если дольше, придется подпитывать его магически. Если меньше, то, боюсь, он не восстановится до конца и будет плохо себя чувствовать какое-то время.
— Думаю, кому-то надо постоянно находиться при нем. Очень важно, чтобы в момент пробуждения он был не один. Все-таки пробуждение в человеческой лечебнице может стать для молодого эльфа шоком.
— Да, ты права. Как мы это организуем?
— Ну, до конца декады я могу остаться здесь. Только завтра с утра отлучусь на пару часиков, принесу одежду на смену и учебники, чтобы не помереть тут со скуки. А там видно будет.
…Эльф очнулся как раз к вечеру последнего выходного дня, когда я раздумывала, стоит ли звать кого-нибудь на смену или остаться на ночь, а утром прямо из лечебницы отправляться на уроки. Пробуждение его было внезапным: вот только что лежал неподвижно — и уже сидит, хлопая перепуганными глазищами:
— Где я?! — как ни странно, кое в чем эльф сориентировался мгновенно: сразу заговорил не на эльфийском, а на языке империи.
— В лечебнице. Не волнуйся, с тобой уже все в порядке, ты здоров.
— А… как я сюда попал? — испуг в глазах сменился подозрительностью.
— Если совсем коротко… Твои сородичи решили тебя казнить… Кстати, за что?.. Подселили тебе маэрэ-лэ и выбросили умирать на улицах Лербина.
— Значит, я умру? — обреченно выдохнул парень.
— Я же сказала, что с тобой уже все в порядке. Мы избавили тебя от семени.
— Человеческие лекари?! Избавили?!