Я лежала на животе, кожу на спине ощущала стянутой, но боли не было. Попробовала чуть-чуть пошевелиться — немного некомфортно, но вполне терпимо.
— Проснулась? — наклонился ко мне магистр.
— Угу.
— Ну тогда не поленись рассказать, почему ты не обратилась ко мне, обнаружив провалы в памяти?
— Вы уже знаете, да?
— Поговорил сегодня с доктором Вестрамом.
— Я заходила, но вас не было.
— Лари-и-иса, но ведь можно было передать сообщение.
— Я… подозревала вас, — мне было ужасно стыдно.
Магистр со вздохом откинулся на спинку стула. Лицо его при этом выражало неподдельное страдание.
— Да… Представляю, что ты подумала — я ведь действительно имел возможность… И когда ты перестала подозревать меня?
— Когда вспомнила про саа-тши… Вы ведь про них тоже знаете — из моих воспоминаний? — менталист кивнул. — Я нашла свой тайник и в нем ваш подарок.
— И ты им воспользовалась, — магистр не спрашивал, а утверждал.
Я кивнула и позорно разревелась. Релинэр взял меня за руку и так держал, пока я не успокоилась. Потом просто шепнул:
— Все уже позади, — и вышел.
А я опять задремала. Когда я проснулась в следующий раз, у моей кровати сидел другой посетитель — Наттиор.
— Ну что, птичка, вылетела из клетки? — с улыбкой склонился надо мной полуэльф.
— Похоже, да, — с сомнением отозвалась я.
— И как небо?
— По-прежнему далеко, — я ухмыльнулась, — небо, знаешь ли, еще и заслужить надо, как выяснилось.
Следующей в палату явилась Рейяна. Она нахально откинула простыню с моей спины, поцокала языком и воскликнула:
— Ла-а-ари, ты что, попалась на воровстве, и тебя высекли?!
— Нет, это меня муж учил.
— Чему учил?
— Жизни.
— Му-у-уж?! — спохватилась соседка. — У тебя есть муж?
— Был. Так старательно учил жизни, что сам помер. Переусердствовал. Случается, знаешь ли.
Опешившая Рейяна покинула палату, не прощаясь, и тут же внутрь заглянул лекарь. Окинув меня цепким профессиональным взором, он остался удовлетворен увиденным. Кивнул каким-то своим мыслям и собрался уже выйти, но я его остановила. Меня вдруг накрыло каким-то странным, но очень знакомым ощущением, и я решила выяснить, то ли это, о чем я думаю:
— Доктор, вы не могли бы узнать… Мне кажется, вокруг школы бродит огромная зверюга. Гайреф называется. Если это действительно так, то он ко мне. Можно его впустить?
Целитель посмотрел на меня так, словно усомнился в моей умственной полноценности, однако спорить не стал, просто вышел. Вернулся он почти через полчаса, зато не один — следом за ним в палату, пыхтя, ворвался гайреф.
Зверь, оказывается, чувствовал, что со мной непорядок, но не мог нащупать мое сознание, потому что я то без этого самого сознания пребывала, то просто спала. Теперь я очнулась окончательно, и гайреф смог меня найти. Гай — так я его, особо не заморачиваясь, обозвала — пас меня до самого выздоровления. На следующий день я уже начала вставать и понемногу ходить, а еще два дня спустя меня выпустили из лазарета.
Разумеется, пообщаться с новым другом наедине мне почти не позволили. Постоянно суетилась вокруг нас восхищенная Мариса, заглядывал охваченный любопытством магистр Хольрин, забегали ребята-природники, разглядывали чудо с раскрытыми ртами.
Через три дня Гай ушел.
Глава 14
После выписки из лечебницы я пошла навестить Фильку. Заскучавшая питомица, естественно, тут же увязалась со мной. Раны мои подживали, как внешние, так и внутренние, но двигалась я все еще несколько скованно, таскать на плече, как в прежние времена, изрядно подросшую и потяжелевшую кошку мне было затруднительно, поэтому Филька носилась за мной по школе собственным ходом — то забегая вперед, то отставая, то путаясь под ногами. Естественно, она познакомилась за считанные дни со всеми студентами, которые ее еще не знали, кого-то обаяла, кого-то напугала, спланировав на голову с дерева, в столовой таскала еду с разных тарелок — и никто из ограбленных, как ни странно, не возражал. Но чаще всего она все-таки проводила время со мной — на работу я после всех этих событий все еще не вышла, боевой полигон был мне пока не по силам, как и спортивная площадка. В общем, я бездельничала, а филшу бездельничала вместе со мной.
Мы как раз прогуливались по парку, когда навстречу нам вывернул с боковой дорожки тот, кого я уже и не чаяла увидеть — Ритэниор.
— Лари! — воскликнул парень. — А я искал тебя!
— Ты меня нашел! — объявила я, не скрывая своей радости. — Я-то думала, ты уже к нам не вернешься!
— А я решил, что мне стоит у вас поучиться.
— Шутишь? Эльф будет заниматься человеческой магией?!
— Почему нет? Мы устроены иначе, но многие приемы похожи. И потом, мне просто интересно с людьми.
— Но ты же сам говорил, что в Лиотании живут и люди тоже. Ты мог бы общаться и там.
Эльф помрачнел:
— Знаешь… Там люди другие.
— Как это? — я удивилась.
— А так… Я думаю, это последствия того, что у нас они из столетия в столетие пребывают в подчиненном положении. Нет серьезных учебных заведений, в которые принимали бы людей, поэтому образованных людей нет. Люди — это только слуги. Существа второго сорта. Я никогда так не считал, но и не задумывался об участи людей в Лиотании, просто привык к такому положению вещей.
— Гм… — я задумалась, — А знаешь, я ведь этого тоже не знала. На занятиях по эльфийской культуре подобные вопросы не поднимаются. То, что большинство эльфов смотрят на людей свысока — ни для кого не тайна, а вот то, что люди, живущие в Лиотании, лишены возможности образования, развития…
— Их и не интересует эта возможность. Я пытался говорить с людьми этим летом — меня просто не понимали. Им ничего не нужно, их все устраивает.
— В этом нет ничего удивительного, ты сам сказал — из столетия в столетие…
— Ну а ты?
— Что — я?
— Я вижу, с тобой много разного случилось, пока меня не было, — эльф заглянул мне в глаза.
— Как ты это видишь?
— Ты изменилась. Стала сильнее… и слабее одновременно. Словно какая-то ниточка порвалась в ткани твоего бытия — не смертельно, но тебя это мучает.
— Мне удалось освободиться, — коротко ответила я.
— Это я как раз тоже вижу. И вижу, что это не принесло тебе ожидаемого облегчения и радости.
— Радости? Возможно, я еще не до конца осознала. А кроме того, свобода дорого обошлась мне, и я пока еще не готова смириться с ценой, которую заплатила.
— Расскажи мне, — попросил Ритэниор.
Мы уселись на скамеечке, Филька расположилась у меня на коленях, и я принялась рассказывать — о том, как меня награждал император, о появлении герцога, о разбирательстве, о сканировании и частичной потере памяти, о том, как я собиралась умереть, но не умерла, о своем предательстве. О Дэйнише. О знакомстве с чудо-зверем гайрефом — вскользь, не вдаваясь в запретные подробности. О похищении и замужестве. О вдовстве.
Я впервые озвучила это свое состояние — «вдова». Странное и чужое. Вот все остальное могло со мной произойти, включая это нелепое замужество, изнасилование и избиение, а слово — не про меня. Просто еще одним чудовищем в моей жизни стало меньше. И я украдкой взглянула на свое запястье: серебристый крабик выглядел бледновато, но все еще был отчетливо виден.
Эльф слушал меня очень внимательно и с искренним сочувствием. Даже позволил выплакаться на своем плече. И вопросы задавал правильные — те, на которые я должна была ответить хотя бы самой себе. А лишних — не задавал. И мне почему-то подумалось, что я за все время в этом мире ни к кому из своих друзей не отнеслась с подобным вниманием. Все эти годы была зациклена не себе и своих личных проблемах. Нет, конечно, в помощи не отказывала — и Ритэниора исцелила, и Леха поддержала и… что там еще было? Или не было?..
Но что, например, я знаю о своем друге Наттиоре? Только то, что он полукровка. Ну и род его занятий. Словом, то, что можно узнать, не проявляя любопытства. А ведь у него есть какая-то своя жизнь и, возможно, какие-то сложности, о которых он мне не рассказывает. Может, бережет просто. А может, навязываться не хочет.