Обряд был странен: Богини посмотрели на таких решительных нас. Кивнули и сосредоточились.
– Подойди, ляг и возьмись за Алатырь-камень, – приказала Морана и начала свое действо.
Сразу стало очень холодно. Луна зашла за облака, скрывая свое лицо, чтобы не видеть вихри, окутавшие фигуры двух девушек.
– Смерть придет и очистит, заберет лишнее, поменяет существующее на несуществующее. Я Морана – Смерть, смотри мне в глаза. Что ты видишь? Разве ужас? Нет, покой и новизну. Мы рождаемся на свет, умирая для жизни во чреве матери. Мы любим, умирая для себя и рождаясь для Нас, через смерть, через отрешение, через боль и страх, и, отрекаясь от себя, получаем истинное в новой жизни.
Вихри еще раз взметнулись вверх, холодный обжигающий воздух ворвался в легкие, и тысячи ледяных застывших брызг повисли вокруг, делая его еще более обжигающе холодным. У меня горело все внутри, выжигая ледяным огнем связь наших душ, отрывая душу от тела, вырывая из прочных глубин сознания, перемещая в неизвестное, неизведанное.
И слышался голос, что говорил внятно: и сказал Господь «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а отдавший душу свою…. сохранит ее в жизнь вечную».
Моя душа оторвалась от Лоттиной и рванулась вверх, в небо, но две души потянулись к ней, раскрывая свои теплые объятья. Я узнала души Михела и Лотты и не захотела расставаться с ними, легким облачком соскользнула в их руки и тут ощутила еще одни руки, заботливые и умелые, они забрали душу у ребят и понесли куда-то, как акушерка новорожденного.
Услышала:
– Я, Лада-Жизнь, принимаю душу Вероники и вселяю ее в новое тело в целости и невредимости, даруя радость существования на Земле.
Холод оставил меня, и тысячи мотыльков радостно запорхали внутри, разливающееся тепло окутало, казалось, все вокруг, заполнило все фибры моей души, заиграло музыкой свирели, переходя в громкие жизнеутверждающие удары колоколов.
Потом я ощутила прикосновение еще одних рук. Они опустили меня в море, потом, омыв, поставили на землю, и я почувствовала себя собой, впереди передо мной была дорога, а на дороге лежал клубочек.
– Я не привязала нить твоей жизни ни к чему, вон она, скатанная в клубок. Я не вставила ее в рамки своего ткацкого станка, не буду сама и дочерям Доле и Недоле не дам ткать полотно твоей жизни. Я создала нить твоей жизни и скрутила ее в путеводный клубок. Знай, когда нужно, он поможет и побежит вперед, указывая путь, но, думаю, путь ты и сама сумеешь найти, вы ведь с Лоттой породненные души, а она – путница.
– Все уже завершилось, и хорошо завершилось, девочка, – услышала я спокойный голос Лады. – Жизнь продолжается.
Лотта бросилась меня обнимать, богини улыбались, и даже у Мораны была вполне человеческая улыбка. Карен и Михел как завороженные смотрели на нас и тоже улыбались, только руки у них явно дрожали. Вот так.
– Спасибо, – сказали мы с Лоттой хором.
– Нам нужно прощаться, – сказала Макошь. – Карен, ты можешь отправлять корабли. Стрибог поможет быстро пересечь океан. Но люди с этой Земли не должны контактировать с перемещенными с Первой Земли, за исключением тех, кто был знаком с вами по «Приюту Нужных Путников» и Переслава, вы его Славой зовете – они избранные. Возможно, еще один человек будет допущен, но это как судьба сложится. Лотта, скажешь Переславу, что нужное по его и Кощея усмотрению оборудование он может заказывать, но без излишеств. Просите у Бога мудрости в этом деле и хорошо продумайте, что стоит развивать на новой Земле, а что нет. Сами понимаете, стремление к безграничному потреблению, неконтролируемая рождаемость сгубили Первую Землю. А еще и зависть с ненавистью. Вечные Каин и Авель. Человечество должно найти новый путь жизни – без безумной конкуренции, без ненависти и во взаимной помощи. Да, – усмехнулась Макошь, – это легко сказать, но говорю. И никакого огнестрельного оружия. И еще важно иметь в виду – длительность переселения неизвестна, все может кончиться в любой момент или не кончиться. Он не любит оглашать времена и сроки, но пока на вас Его благоволение. Дерзайте. Свидимся. Прощайте.
И они пропали.
Я новыми, не своими глазами смотрела на все, что вокруг: на Лотту, которую первый раз увидела со стороны, на Карена, что прижимал ее к себе, как самое драгоценное в его жизни, на Михела, что не сводил с меня задумчивого взгляда, и на Кота, что взирал на действо, сидя на Дереве. Мне было легко и даже уютно в новом теле. Жизнь продолжается.