На кухню согнали половину женского состава Птицефермы – не протолкнуться. Но и уйти нельзя – Сова бдит. Именно ей Глава поручил руководить процессом, и теперь она восседает на высоком табурете в углу и внимательно наблюдает за деятельностью каждой.
Кайре повезло снова: ее Сова отправила из кухни вон, несмотря на то что та сама порывалась участвовать. А меня, Олушу, Чайку, Рисовку и Майну оставила. И отнюдь не на добровольной основе.
Ненавижу готовить. Хотя опытным путем и выяснилось, что умею. Чего не скажешь о Кайре – дни ее дежурства, как правило, заканчиваются несварением желудка для большинства местных жителей. В моем случае – голоданием. Мне хватило одного раза, чтобы больше никогда не есть того, что приготовила Кайра.
Так что Сова поступила мудро, выдворив девушку из кухни прежде, чем она успела что-нибудь пересолить или поджечь.
На улице завывает ветер, засохшее дерево под стеной барака настойчиво бьет в стекло кривыми ветвями – начинается буря. То и дело оборачиваюсь, наблюдая за тем, как за окнами бушует стихия. С крышей нужно что-то думать, но никто не выпустит меня из кухни, пока не закончим. Да и потом – не присутствовать на «пиру» нельзя, Филин воспримет это как неуважение.
– Сова, а в честь чего застолье, Глава сказал? – спрашивает вдруг Чайка. Чайка – болтунья. Пять минут молчания – для нее уже страшная пытка. – Отмечаем новоселье Пересмешника или поминаем Тетерева?
Или празднуем то, что Филин и его подручные пополнили свои шкафы.
Сегодня и правда привезли постельные принадлежности. Пингвин гордо принес в нашу комнату новое одеяло и подушку и в порыве щедрости даже разрешил мне забрать его старые – раньше у меня было лишь шитое заплатками покрывало.
– Праздники нужны для поднятия духа. – Сова пожимает костлявыми плечами. – Так что не все ли равно? Работай, не болтай.
Чайка недовольно закатывает глаза, толкает Олушу локтем в бок.
– Слыхала? Все-то ей до лампочки. – И понизив голос: – Старая ведьма.
Олуша осторожно кивает, не понять, согласна или побаивается спорить. Олуша всегда очень осторожна и предпочитает держаться в тени. Маленькая, тоненькая, издалека ее можно спутать с ребенком. Вот и ведет себя соответствующе – понимает, что такие розги, как те, которые оставили росчерк на моей спине, ее бы убили. Первое время я даже думала, что Олуша немая.
Сова покашливает в кулак. Намекает, что слышала оскорбление? Но Сова тоже осторожна – сурова, а конфликтов старается избегать. Хотя, может, в данном случае понимает, что у Чайки язык как помело, и не воспринимает ее слова всерьез.
На самом деле зря. Я давно заметила, что Чайка не любит Сову и при каждом удобном случае пытается обсудить ее за спиной, пока та не слышит. А Чайка – пара Ворона, правой руки Главы, так что…
– А ты чего встала?! – прикрикивает на меня Сова. – Лишь бы лентяйничать!
Нет, не думаю, что пожилая женщина не осознает, какую опасность может представлять Чайка, поющая по ночам в уши Ворону. Вот и срывает злость на мне. Кричать на меня не опасно – мое мнение последнее, чье станет слушать Глава.
Не отвечаю и принимаюсь за работу.
Жаль, что до возвращения остальных с добычей удалось только найти молоток и гвозди. Была бы порасторопнее, успела бы и на крышу слазить…
Так много еды у нас бывает нечасто. Никто не знает, когда и что привезут Тюремщики, поэтому запасы провизии расходуются бережно. Только время от времени Филин вдруг объявляет, что пришло время праздника, и все радуются и благодарят Главу за послабление. А Сова достает свой самогон, который варит каким-то мистическим способом из сахарной свеклы для таких особых случаев и держит рецепт в строжайшем секрете.
Застолье, выпивка, танцы и непременный атрибут подобных посиделок – мордобой.
Не думаю, что сегодня все пойдет по другому сценарию, поэтому единственное, чего хочу, это сбежать, слазить на крышу, а потом где-нибудь пересидеть, пока Пингвин не уснет. Всегда стараюсь улизнуть, когда Пингвин пьян. Обычно тот напивается настолько, что наутро и не помнит, была ли я в комнате, когда он засыпал.
Столовая нам досталась от первых поселенцев. Тех самых, которые были или контрабандистами, или наркоторговцами (от кого-то даже слышала версию про рабовладельцев). Огромное помещение с длинными столами, прикрученными к полу и, видимо, не показавшимися никому достаточно ценными, чтобы откручивать их и пытаться перевозить, стойка вроде барной, отгораживающая общий зал от кухни, в которой также остались несколько столов и шкафы. Жаль, что канализация давно прогнила и не функционирует, краны на месте, но водопровод не работает – носим воду из реки. Благо зимы здесь не слишком суровы и она не замерзает настолько, чтобы не хватило сил пробить лед камнем.