И вот теперь, пьянствуйте, мессеры… Радуйтесь миру. А Марвину не нужен был мир. Ему было двадцать два года, он уже не раз отличался и в боях, и на турнирах, и в постелях прекрасных дам, и он хотел драться. Это был его долг и, больше того, – его святое право. А сэйр Годвин отнял у него это право.
«Пёс шелудивый», – подумал Марвин с ненавистью, глядя на ярко сиявшие окна верхних этажей, и привычно провёл по лицу раскрытой ладонью.
В стороне, от галереи, соединявшей южное крыло замка с главными покоями, послышался шум. Марвин обернулся, обуреваемый надеждой: пьяная драка была для него слишком мелким поводом, но, может, там королевская солдатня повздорила с недавними врагами?.. Качнулся факел, подвешенный над аркой у входа в галерею; в неровном свете терзаемого сквозняком огня выступила щетинистая физиономия в обрамлении кольчужного капюшона с красными звеньями по кайме. Точно, королевская гвардия! Сердце Марвина забилось в радостном предвкушении. Он шагнул вперёд, преграждая солдатам дорогу.
– Что-то угодно, мессеры?
Предводитель отряда (всего гвардейцев было человек пять) окинул его неприязненным взглядом. «Помнишь ещё, как мы вас в хвост и в гриву гоняли», – удовлетворённо подумал Марвин, и от мысли, что времена эти ушли неизвестно насколько, его снова захлестнула смертельная тоска.
– Здесь сидят рыцари сэйра Годвина? – спросил гвардеец.
– Здесь, любезный, здесь. Только это, знаете ли, пирушка для своих, а вас мы вроде не приглашали.
– Нам нужен сэйр Марвин из Фостейна, – холодно перебил гвардеец и добавил: – Именем короля.
Марвину неистово захотелось схватить его и расцеловать. По-братски, в обе щеки – остановило лишь то, что кто-то из ребят в зале мог увидеть и неправильно понять.
– А зачем? – спросил он.
Гвардеец бросил на его радостное лицо недоумённый взгляд.
– Арестовать велено, – отчеканил он, не особо смутившись. А следовало бы смутиться: гвардейцев пятеро, ребят Годвина – полсотни. Если бы дошло до общей драки, её исход был бы предрешён.
Но Марвин не собирался доводить до общей драки. Вот ещё – делиться с кем попало таким удовольствием!
Он шагнул к двери, взялся за неё, не глядя, толкнул. Дверь захлопнулась. Льющийся из проёма гул и свет будто ножом срезало. Стало почти совсем темно, только ветер вязал узлами продолговатый огонёк факела над аркой.
– Мессер, могу я узнать ваше имя? – спросил Марвин.
– Я сэйр Тайвонг, старший сержант гвардии его величества, – выпятил грудь тот.
– Милостивый сэйр Тайвонг, – произнёс Марвин, обнажая меч, – отныне вы мой лучший друг и брат. Если я сейчас не убью вас, после непременно напою допьяна. Я сэйр Марвин из Фостейна, валяйте, арестовывайте.
Гвардейцы засопели. Видимо, о нраве Марвина они были предупреждены заранее. Сержант вздохнул.
– Сэйр Марвин, мне бы не хотелось…
– А мне бы хотелось! – заявил Марвин и легонько кольнул сержанта остриём меча в живот. – Начнём, мессеры, ну же! Я тут без вас едва не подох со скуки!
Сержант решил более не полагаться на своё сомнительное красноречие и, сделав знак солдатам, отступил к арке.
– Эй, да вы трус, мессер! – крикнул Марвин, отбивая обрушившийся на него град атак. – Предложение поставить вам бражки снято!
После лютой тоски, съедавшей его минуту назад, он будто попал прямо в рай. Правда, ощущение это длилось всего несколько мгновений – пока он не понял, что они не собираются его убивать. Это уничтожило большую часть удовольствия. Марвин страшно расстроился и с досады ранил двоих, а потом сдался. То есть они не знали, что он сдаётся – им казалось, что они зажали его в угол и удачно уловили момент, чтобы повалить. Ну, пусть так и дальше считают. Хоть потешит немного бедолаг – тоже ведь, небось, скучают.
Кто-то из рыцарей выглянул за дверь, когда всё уже было кончено – счастье, что не раньше, а то, не разобравшись, вмешались бы и всё испортили. Хотя, в общем, и портить почти нечего.
– Эй, Марвин, куда они тебя?! – ошарашено крикнул рыцарь.
– Говорят, под арест, – бросил Марвин через плечо.
– Чей?!
– Королевский!
– О! Расскажешь потом!
Ответить Марвин не успел, потому что его уже волокли прочь. Ну, волокли так волокли – он расслабился, не давая себе труда перебирать ногами. Его конвоиры запыхтели, но делать было нечего. Сержант шёл впереди, освещая тёмную, как погреб, галерею факелом – который, вдруг понял Марвин, спёр из-под арки. Вот гад, а? Будто в своём крыле не нашёл. Он не оборачивался, кажется избегая смотреть на арестованного. Марвин надеялся, что ему стыдно.
В господской части замка Балендор он никогда не бывал, поэтому оглядывался с интересом. Впрочем, смотреть особо было не на что: его вели в основном галереями и переходами, сплетавшимися в недрах замка тесно, будто змеиный клубок. От планировки веяло навевающим зевоту однообразием, и поэтому Марвин слегка оторопел, когда его наконец втолкнули в огромный, залитый светом зал. Он ждал, что его отведут в какой-нибудь подвал, и удивился вдвойне, поняв, что находится в одном из главных залов замка. Сей факт позволял сделать некоторые выводы, поэтому лица, в этом зале находившиеся, уже не вызвали у Марвина такого удивления. И это было хорошо, потому что выглядеть перед венценосными особами обалдевшим провинциальным увальнем ему вовсе не хотелось.
– Идите, мессер, – процедил сэйр Тайвонг и подтолкнул Марвина в спину.
– А вас, мессер, я завтра убью, – ответил Марвин и пошёл вперёд.
Зал был длинный и широкий, с огромными балконами под самым потолком, по всему периметру. Балконы пустовали, зато нижний ярус зала был битком набит людьми: попадались среди них и вассалы Годвина, но большинство Марвин не знал. Выглядели они прилично, если не сказать лощёно; мужчины щеголяли кто парчовыми плащами, кто парадными доспехами, женщины пестрели шелками и сверкали драгоценностями. На этом фоне всклокоченный и взмокший после драки Марвин в своих полотняных штанах и рубахе с рваным воротом выглядел по меньшей мере непредставительно. Видимо, по этой причине на него все и вылупились: рыцари кривили губы, их дамы хихикали, как полные дуры. Марвин не прошёл ещё и половины пути до тронного помоста, находившегося в конце зала, а ему уже сделалось неуютно. Его сапоги оставляли на изрядно потёртом бархатном ковре вереницу грязных следов.