Зачем кабану охотничья дробь,
Безрукому — плуг или молот,
Зачем горбатому плоский гроб,
Если он еще молод?
У Ганса в руках заржавленный нож,
За поясом — Смит и Вессон,
Он с этим оружьем безумно похож,
А на кого — неизвестно.
Зачем волосатому парик,
Дьяволу — Дух святой,
Зачем старику другой старик,
Отраженный в кадке с водой…
Идем, спотыкаясь, от окон к дверям,
Идем от могилы к могиле —
Питер и Ганс, Пауль и Ян,
Клаус и другие.
«Прошелестит звезда…»
Прошелестит звезда
По колее небесной.
Покажется — беда,
На самом деле — бездна.
Протащится вагон,
Гремя ночными псами,
Покажется — закон,
А это — расписанье.
Движение пера
Благословится дрожью.
Послышится — ура,
Почудится — о, Боже…
И вот уже труба
Гласит: “Пора, сдавайся,”
Покажется — судьба,
А это дядя Вася
Поставив пятки врозь,
Поет у магазина,
Как отощавший лось,
Веселый от бензина.
«Часы пробили. В доме воскрешен…»
Часы пробили. В доме воскрешен
Старинный дух, древесный и овчинный.
И, как ни убедительна причина,
Я здесь и неуместен, и смешон.
Из крепкого махорочного мрака
Воинственные воскресают сны…
А я родился под созвездьем Рака,
Под бледным покровительством Луны.
И ни ружье, ни нож, ни шкура волчья
Не для меня. Ни сердцу, ни уму.
И если я порой зверею молча,
До этого нет дела никому.
(А темный потолок в ажуре
Витков, сучков, паучьих лапок,
Чужая ночь в овечьей шкуре
Ворочается с боку на бок.)
Но вот уже в ушаты и кувшины
По подоконнику сползла сырая мгла,
Уже ошеломленные вершины
Шарахнулись от легкого крыла.
Часы пробьют, кукушка запоет,
Как будто сердце по лесу летает,
Садится, что-то скудное глотает,
И снова продолжает свой полет.
«Да не судимы нелюдимы…»
Да не судимы нелюдимы,
Невозмутимые, как дом.
Висит паук в углу картины,
Изображающей Содом.
Хозяин венский стул в охапку
Сгреб, как медведь виолончель.
Поправил кошку на плече,
Погладил выгнутую лапку.
Пил самогонку, не пьянея,
Посуду мыл, дрова колол,
Пока я вздор и ахинею
Из благодарности молол.
«И ветер в щели, и вода сквозь пальцы…»
И ветер в щели, и вода сквозь пальцы.
Хозяин дома — старый спекулянт.
Он спекулирует водой сквозь пальцы,
И сквозняки нахально называет
Движением души. Всю ночь скулят
Под плинтусом голодные мышата.
Весь дом, как зуб, болезнен и расшатан,
Стропила ноют и глаза болят.
Вот перышко сороки по ступенькам,
Как ангел, опускается на крышу.
Потом сквозь крышу, как вода сквозь пальцы,
Потом по горнице, как ветер в щели…
Хозяин спит и ничего не слышит.
Окно спокойно и прохладно дышит,
Собака улыбается слегка,
И щелкает зубами на жука.
«Я слышал пение осла…»
Я слышал пение осла.
Не разбирая ремесла
Он пел всегда одно и то же.
И был его полночный крик
Тревожен, жалобен, восторжен,
Он пел, как о любви старик.
Он презирал свою судьбу:
И тяжкий труд, и груз насмешек,
Самозабвенно и неспешно
Задрав гортанную трубу.
«Гулянье в чистом поле…»
Гулянье в чистом поле
Недолго выношу.
На властный зов неволи
По солнышку трушу.
Приземисты и узки,
Надежны и крепки
Семейные кутузки,
Служебные замки.