— Никто тебя не обманывает, — устало ответила я, — всё, чего я хочу, это избавиться от преследования! И артефакт не боевой, — я говорила правду. Собеседник почувствовал мою искренность и успокоенно кивнул.
Наконец, мы шагнули в дом. Судя по голосам в отдалении, Адна и Кинна мыли посуду на кухне. Успею ли я попрощаться хоть с ними? Но задерживаться на этой мысли не стала и прошла по коридору в свою комнату, сопровождаемая Черлиэном, который всё так же цепко держал меня за руку. Зонт мы оставили в прихожей.
— Ну, и где твой артефакт? — нетерпеливо поинтересовался молодой Хеннет. Я подвела его к кровати и сунула руку под подушку, бормоча:
— Сейчас, сейчас. Да где он, куда завалился…
Ещё шесть дней тому назад кожаный мешочек с пыльцой антифея, подаренный мне Вильгерном, был надёжно спрятан в лесу. Но, узнав, что меня ищут, решила, что такое средство надо всегда хранить поблизости. Теперь же развязать тесёмки и запустить пальцы внутрь мешочка было делом нескольких мгновений. Я выдернула руку, сжатую в кулак, из-под подушки, и бросила пыльцу в лицо Черлиэну.
Вскрикнув, он выпустил меня, начал тереть глаза. Я схватила мешочек с остатками пыльцы. И, когда Черлиэн попытался, не глядя, атаковать меня огнём, легко потушила его.
— Стань ужом! — крикнула я, так резко попятившись, что шаль тётушки Кьясы слетела с моих плеч. Я стукнулась об угол стола, и бедро обожгло болью. — Стань ужом!
Черлиэн завизжал, скрываясь в серой дымке, а когда она рассеялась, моему ошеломлённому взору предстала змейка. Тяжело дыша, я смотрела, как она уползает прочь, пока меня не вернул к реальности испуганный крик Адны:
— Дара! Что происходит?!
Они с сестрой стояли напротив раскрытой двери моей комнаты. Лица служанок побелели, и казалось, обе сейчас хлопнутся в обморок. Я опомнилась, кинулась за ужом и, подхватив его на руки, выпрямилась. Змейка хотела вырваться на свободу, но я с силой сжала её скользкое тело, показывая, что лучше со мной шутки не шутить.
— Простите меня, — я смотрела то на Адну, то на Кинну. На обеих были знакомые передники с оборками, руки мокрые. Сёстры точно мыли посуду, вот только есть из неё мне больше не придётся. — За мной охотятся враги. Я должна немедленно уйти, и, — вздохнула, с трудом сдержавшись, чтобы не расплакаться, — передайте мой привет и горячую благодарность тётушке Кьясе и дядюшке Риффи. Вильгерн потом всё объяснит. А я… может, когда-нибудь смогу вернуться.
Близнецы смотрели на меня, слишком растерянные, чтобы задавать вопросы. Наконец, когда я пошла к выходу с извивающимся ужом на руках, Кинна окликнула меня:
— Так и думала, что вы, Дара, не из нас. Не человек.
Оглянувшись, я уловила на её губах едва заметную улыбку.
— Пожила ведь среди драконов много лет, — объяснила Кинна. — Изучила их повадки. Но вы не бойтесь. Если кто придёт спрашивать, не скажем ничего. Наше дело — убираться, и нос в чужие тайны не совать, да, Адна?
— Да, — придя в себя, кивнула её сестра. — А то и оттяпать могут. Нос-то.
Я поблагодарила их и вышла. Дождь прекратился, и я отстранённо подумала: вот и хорошо, зонт больше не был нужен. Лишь бы не думать о чём-то другом… лишь бы не сорваться в слёзы и бесполезные причитания.
Едва мне удалось добраться до ближайшего леса, как уж выскользнул из моих рук и уполз под влажные листья. Я проводила его взглядом. Интересно, как долго продержится волшебство? Напрасно я отпустила змейку. Надо было убить её безо всякой жалости, и тогда Черлиэн больше не смог бы мне грозить. И Софи… Он грозился, что зайдёт к Софи…
Я села на знакомый пенёк и со стоном обхватила голову руками. Нет, моей подруге нечего было бояться самодовольного отпрыска рода Хеннет! Ведь ей покровительствовали феи, и она дружила с драконами. А вот я должна была позаботиться о себе, и, кроме того, узнать, что случилось с Вильгерном.
Но куда бежать от преследования? Я потёрла лоб, пытаясь справиться с накатившей головной болью, поймать за хвост хоть одну мысль из десятка тех, что птицами метались в уме.
Птицами. Медленно-медленно я подняла голову, озарённая внезапной идеей. Я превратила Черлиэна — живое существо, — в ужа, а значит, могла превратить и саму себя в кого угодно! В уме начал складываться план. Возможно, он был далёк от совершенства, но самое главное, что он был!
Спустя некоторое время я закружилась над лесом, от полноты чувств крича песню — песню вольной птицы, горихвостки — на весь белый свет. И стрелой полетела туда, где, по рассказам Вильгерна, находилась академия Эльдрейни.