— Значит, и во владениях Дэрны я не смогла убежать от тебя, — прошептала Феолике, и я удовлетворённо кивнул.
— Именно так, моя дорогая, именно так. Смирись. Ты сама прилетела ко мне, — усмехнулся я, шагнув к ней, — и теперь нечего плакаться. Кроме того, я привёл тебя сюда не затем, чтобы выслушивать твои стенания, Феолике. Меня интересует другое.
Под моим взглядом она вся сжалась.
— Уже два дня, как тебе удалось проникнуть за барьер Чистосердечной жрицы, — продолжал я. — Рассказывай, как твои дела?
Феолике торопливо заговорила, подобрав с земли веточку и ломая её в пальцах:
— Я… я устроилась работать в харчевне «Волшебная настойка». Она называется так потому, что её владелец, Гриндельтракс, или Гринд, как все его зовут, умеет готовить по-настоящему сшибающую с ног настойку из грибов хоммора. Все лесные жители приходят в эту харчевню пропустить кружку-другую…
Я нахмурился. В памяти воскресли совершенно ненужные воспоминания о таверне в городке Лейта, о друзьях Вильгерна… Усилием воли отбросив сентиментальную чепуху, я вновь обратился к Феолике:
— И это всё?
— Да, — она как-то растерянно посмотрела на меня. — Пока я ещё ничего не разузнала про Дэрну, но в харчевне бывает много народу, и наверняка…
Феолике не успела договорить. В мгновение ока я очутился рядом и схватил её за горло. И, пока она, побелев от страха, безуспешно пыталась что-то прохрипеть, я зло выплюнул:
— Наверняка! Наверняка пройдёт ещё три дня, и ты выяснишь, где живёт Дэрна, потом — как она выглядит, и месяца за два, может быть, доберёшься до неё! У нас нет столько времени, Феолике!
Я отпустил её. Глядя, как она хватает ртом воздух, подумал, что охотно бы, пожалуй, задушил её.
— Из-за тебя и так появились дополнительные неприятности! Если бы ты оказалась такой же, как любая приличная драконесса из рода Ари, то дала бы Хэг-Даалю благополучно сдохнуть от ран! Вместо этого ты спасла его, да ещё любезно подсказала насчёт Земель Кровавого Солнца.
Феолике, казалось, была потрясена, и с заметным трудом проговорила:
— Он же… друг твоей семьи! Как ты можешь… так говорить?!
— Семьи Вильгерна, — поправил я. — На которую мне плевать, как и на него самого. Зато теперь квизари и другие драконы вместо того, чтобы улететь от Гиркантии, упорно пытаются пробить защиту Богини! Она сообщила мне, что чувствует драконье волшебство. Если с ними ещё и Кэрхильд с её антимагией… В общем, ты поняла.
— Поняла, — Феолике вдруг хрипло засмеялась, потирая горло, и это привело меня в бешенство. Вокруг нас вспыхнул огонь, заключая в круг. Феолике мгновенно перестала смеяться, закричала, когда пламя лизнуло её башмак, и сбросила его с ноги. Сжалась и в явном испуге закрылась обеими руками.
— Я знаю, что на самом деле происходит, Феолике! Ты нарочно не ищешь Дэрну, думая, что всё как-нибудь образуется, и тебя, Линлейт, всех вас кто-нибудь спасёт, — выплюнул я. — Ты ведь и раньше такая была — жалкая, беспомощная, ждавшая спасителя, верно?
Мои слова, похоже, жалили её сильнее, чем мог бы обжечь огонь. Феолике задыхалась и ничего не могла сказать, по лицу её текли слёзы. Ничего, пусть страдает и плачет, так ей и надо!..
— Я слишком много времени потратил на болтовню. С тобой действительно надо жёстче обращаться, — говорил я, пока огонь медленно потухал. Чёрные деревья стенали, словно живые, и тянули к нам свои руки-ветви. Забавно было наблюдать, как эта деталь сна заставила Феолике вздрогнуть и отползти в самую середину поляны.
— Даю тебе сроку один день и одну ночь, не больше. По истечении этого времени ты получишь в подарок крылышко феи, как я тебя и предупреждал.
Феолике сглотнула.
— Ещё через сутки — второе крыло. Не бойся, даже без крыльев Линлейт будет жива, просто искалечена. Фейская магия поддерживает в этих надоедливых мотыльках жизнь, пока они не лишатся… головы, — я хмыкнул, видя, как смертельно побледнела моя чувствительная собеседница. — Но до тех пор, я надеюсь, ты всё-таки справишься со своим заданием.
— Скажи, — прошелестела Феолике, — неужели в тебе совсем нет жалости? Сочувствия? Как ты можешь быть таким жестоким, Тольвейр?
— Ну, почему же, — я склонился к ней и, ухватив за руку, вынудил подняться. — Иногда бывает, что я могу кого-то пожалеть. Например, тебя, если ты сделаешь, как я велю, и опять станешь послушной девочкой…
Я привлёк её к себе, разрывая на ней платье. Жадно поцеловал в искусанные губы. Нетерпеливо ущипнул за белое, нежное плечо… Тут Феолике взвизгнула, забилась в моих руках, как птица.