— Ну, что ж, — великан насухо вытер стойку тряпкой и отшвырнул её прочь. — Пойдём, Бьярена, — он сделался каким-то задумчивым и непривычно серьёзным. Я опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. Мне чудилось, что стоит хоть слово лишнее сказать — и меня разоблачат.
Гринд закрыл дверь харчевни на засов, и мы вместе пошли прочь. Мимо тихой реки, через которую был переброшен мостик, по тропе, окаймленной редкой травой и поздними рыжецветами, вперёд.
К женщине, которую мне было велено убить.
Глава 11
Я шла вслед за Гриндельтраксом по сужавшейся лесной тропе. Он говорил, что жрица до того святая, что даже мясо, добытое лесными жителями на охоте, не ест — одни только ягоды, грибы, разные травки.
— Зато нечисть не жалеет, убивает, как сумеет! — прибавил Гринд и оглянулся на меня; в начавших сгущаться сумерках у него было немного зловещее выражение лица. Я кивнула, не зная, что сказать. От волнения сердце так и колотилось в груди, руки дрожали, и раз я так споткнулась, что чуть не полетела на землю.
— Осторожно, девонька! — Гринд поддержал меня своей могучей рукой. — Я с тобой. Не бойся.
Наверное, он тоже волновался — за меня, — и я вымученно улыбнулась доброму великану, чувствуя себя последней мерзавкой на свете…
— Вот и она, наша хижина видна! — провозгласил Гринд, когда мы прошли уже шагов пятьсот, не меньше. Из-под закрытой двери хижины струился слабый свет. Но, когда мы с великаном по очереди заглянули в щель, то обнаружили, что жрица, одетая в грязно-белый балахон, спит на тюфяке, набитом, вероятно, листьями или шерстью. Лица Дэрны я не разглядела, его прикрывали тёмно-русые, изрядно тронутые сединой волосы.
— Так, — пробормотал Гринд, явно думая, будить жрицу или нет; я потянула его за рукав:
— Давайте я… сама потом приду. Утром. Не станем же мы… Это такое неуважение — врываться к Чистосердечной… нарушать её святой сон!
Гринд ещё подумал и энергично закивал в знак согласия, тряся своей бородищей. Он выглядел разочарованным, что не сумеет поддержать меня, пока я буду говорить с Дэрной. Но боязнь рассердить её оказалась сильнее.
В комнаты позади харчевни мы вернулись молча. Пока Гринд устраивался у себя, шумно кряхтел и читал молитву Великой Матери на ночь, я сидела на своей постели и ждала. Наконец, всё стихло, и на Рубикальтовые леса спустилась глубокая, удивительно тёплая для осени ночь.
Я превратилась в серую змейку с рыжей полосой на спине и бесшумно выскользнула за дверь. Дорогу к хижине Чистосердечной я запомнила хорошо, оставалось только добраться до цели без препятствий. Дэрну никто не охранял, что показалось мне большой глупостью; неужели она рассчитывала, что одними молитвами сумеет обезопасить себя?
В облике змейки я чувствовала себя спокойнее. Сердце болело не так сильно, кровь была холоднее. Порой я замирала, вытягивая голову, когда слышались какие-то шорохи. А затем ползла дальше — всё быстрее и быстрее, надеясь на то, что Дэрна не проснулась.
Хижина всё так же светилась изнутри. Стояла тишина, которую нарушал только шелест опавших листьев, среди которых я уверенно прокладывала себе путь. Вот она, щель. Скорее бы просочиться внутрь! А если хижину охраняли какие-то сильные молитвы, то и ладно. Я не боялась, что меня вдруг разорвёт надвое сияющим потоком, или кровь застынет навеки. Хоть прекратятся мои мучения…
Но, к сожалению, ничего не произошло. Я проползла на брюхе ещё несколько шагов, а затем приняла человеческий облик. Вышла из дымки и огляделась — обстановка в этой хижине была такая же скудная, как в домишке покойного Гарука. Свет, как выяснилось, исходил от артефакта, похожего на яркую свечу и стоявшего в углу на подставке. Наверное, если присмотреться, здесь могли найтись ещё какие-нибудь интересные вещи, но у меня не было на это времени.
Я медленно шагнула к Дэрне, безмятежно посапывавшей на своём тюфяке. И так же медленно, чувствуя ледяную тяжесть на сердце, подняла руку…
— Стоять!
Дверь распахнулась, как от удара, и в хижину ураганом ворвался Гриндельтракс. Вскрикнув, я обернулась к нему, но не успела и пальцем шевельнуть, как великан стиснул меня своими ручищами. А Дэрна резво вскочила с тюфяка, и миг спустя вокруг моих запястий обвилось что-то прохладное и металлическое. Оковы?! Страшная догадка заставила меня похолодеть. Я сделала одну попытку превратиться в змейку, вторую, третью. Всё было напрасно!
— Отлично сработано, Ренья, — сказал Гринд своим густым басом, а затем толкнул меня на тюфяк. Я села, ошеломлённо переводя взгляд с хозяина харчевни на молодую, симпатичную, очень крепкую женщину, которая походила скорее на воительницу, чем на жрицу. Казалось, она вот-вот выхватит кинжал из-под своего балахона.