— Тольвейр, Пламя Богини! Выходи на бой! Мы ждём тебя, мы охотно сразимся с тобой!
Вскинув топоры, остальные поддержали Гринда воинственными криками, а потом запели молитву следом за ним. Не мешкая, я превратилась в муху, подобно тревожно жужжавшей рядом Линлейт. И вместе мы устремились к окошку под потолком комнаты, в которой я вечность тому назад примеряла драгоценности и мечтала о свадьбе. Услышав рык чёрного дракона, я заторопилась ещё сильнее…
— Только бы зала для жертвоприношений оказалась пуста! — прозвенела Линлейт, сохранявшая способность говорить и в облике мухи. Я понимала её опасения — там мог оказаться Грэйлек. Правда, мне самой казалось, что с ним легче справиться, нежели с Тольвейром.
Однако нас ждало кое-что другое, а именно, два пленника, неподвижно лежавших на полу у ритуальной чаши. Мгновенно став человеком, холодея от страха, что мы опоздали, я бросилась к Сигваре и Миэллену, склонилась над ними. Облегчение затопило меня волной, когда я услышала едва заметный шелест дыхания. Живы! Они были ещё живы! Слава пресвятым небесам!
Я попыталась распутать верёвки, связывавшие обоих драконов, но потерпела неудачу. Ни огонь, ни ритуальный нож, валявшийся неподалёку, словно его бросили впопыхах, не помогли.
— Напрасно стараешься, — раздался голос, окативший меня холодом. — Это зачарованные тёмной магией путы, Феолике.
Я медленно обернулась и увидела Тольвейра, стоявшего шагах в десяти от меня. Весь в чёрном, с непокорной прядью вьющихся волос, упавших ему на лоб, дракон выглядел, как обычно. И лишь присмотревшись, я заметила, как он побледнел и осунулся за то короткое время, что мы не виделись. Глаза Тольвейра странно блестели, и, переведя взгляд с меня на пленников, он хрипло рассмеялся.
— Знаешь, эти воспоминания… о них… о прошлой жизни… о тебе… они не оставляют меня. И являются всё чаще и чаще. Это безумие. Но я справлюсь… Что ты так смотришь, Феолике? К людишкам, которые орут снаружи, я послал твоего отца. Я был уверен, что вы явитесь освобождать Сигвару и Миэллена, — Тольвейр снова расхохотался. — О, святая наивность! Неужели ты и правда не подумала о таком варианте? Ладно ты, а жрица? Нет, не отвечай, всё и так ясно, — вдруг он нахмурился, оглядывая залу. — А где твоя подружка Линлейт?
Феи и правда нигде не было видно. Даже жужжания я не слышала.
— Тольвейр, — я поднялась на ноги и с мольбой посмотрела на него. — Может, ты всё-таки одумаешься? Мне бы не хотелось с тобой сражаться. Правда.
Теперь в его чёрных глазах читалась откровенная насмешка.
— Сражаться? Со мной? Феолике, да мне стоит пальцем шевельнуть, как ты упадёшь и начнёшь корчиться в агонии.
— Так шевельни, — я сделала шаг к нему. Меня всю трясло, но гнев и возмущение пересилили страх. — Давай! Убей меня! Наверное, Ти-Амата уже приказала тебе это сделать?
— Ещё нет, — тихо проговорил он.
Ти-Амата. Её трон, искусно составленный из осколков разбитого кристалла, стоял на одинаковом расстоянии от меня и Тольвейра. Но самой Богини не было, и, пожалуй, я предпочла бы никогда её и не видеть.
Шум снаружи усилился, раздался крик Гриндельтракса:
— Да чтоб тебя демоны выпили, проклятый дракон! Молотом тебе по морде!
— Забавно, они до сих пор держатся, — Тольвейр недоуменно вскинул бровь. — Я думал…
Что бы он ни думал, я должна была действовать. Пусть моё сердце и сжималось от страха и муки. Один миг — и я направила руку на Тольвейра, прибегая к волшебству альга Грайзерис. Увы, мой противник был наготове — и закрылся иллюзией щита. По каменному полу, подпрыгивая, покатился чёрный камушек.
— А, вот во что ты хотела меня превратить! — усмехнулся Тольвейр. — Никакой фантазии. Я разочарован, моя дорогая Феолике! Ну, давай, попробуй ещё.
Снова и снова я целилась в него. И всякий раз дракон без труда отражал мои нападения. Сам он в атаку не переходил, и я догадывалась, почему. Вероятно, хотел поиграть, как кошка с мышью. И вскоре Тольвейр подтвердил мою догадку.
— Мне нравится видеть, как ты бьёшься, бьёшься, а всё без толку, — он улыбался, смеялся надо мной, пока я, сцепив зубы, нападала и тут же перемещалась, словно для того, чтобы Тольвейр не ударил в ответ. Оставалось два шага до трона Скользкой Богини, когда снаружи раздались ликующие возгласы лесных жителей:
— Вот они! Летят! Смотрите!
И, перекрывая всё, могучий рёв Гриндельтракса:
— Потомки Невидимого Бога с нами!
Я посмотрела на замершего Тольвейра. Сейчас была моя очередь усмехаться и торжествовать.
— Проклятье! — выругался он, напряжённый, злой, растерянный — и едва успел отразить мою атаку. Но вслед за этим меня окатила волна такой страшной боли, что, даже не вскрикнув, я упала на колени. Перед глазами поплыла вся зала, и словно через туман пробился голос Тольвейра: