Выступив вперёд, Дааль обратился к альгахри:
— Вы, должно быть, уже получили письмо от Её Величества, в котором она просила о снисхождении для Феолике, — он сделал небольшую паузу, — и, помимо всего остального, упомянула о том, как была спасена принцесса Келлиэль.
— Получил, — ответил Ниарвен, и моё сердце учащённо забилось. Линлейт сделала, как обещала, не забыла обо мне! Ох, окажись феечка рядом, я бы расцеловала её!
— Вам не кажется, — вкрадчиво продолжал Дааль, — что героическое спасение моей дочери от смертельной опасности и забота о ней не сочетаются с образом Феолике как преступницы, негодяйки, испорченной ещё с детских лет?
— Она потому и была закована в браслеты, что испорченная! — взвизгнула Сандрена.
— К этому мы ещё вернёмся, — Дааль посмотрел на неё, чуть скривив тонкие губы, с таким выражением лица, словно перед ним была какая-то мерзость. — Но я хочу рассказать о другом благородном поступке Феолике. Дело в том, что, когда я уничтожал демонов среднего уровня в Карвалийских горах, меня подло атаковал Рахни из рода Ассту…
Он подробно расписал весь эпизод с моим вмешательством, опустив только одну деталь. А именно, что я не сразу применила чудодейственное золотое семечко, а сначала поторговалась. Мои щёки залила краска стыда при одном только воспоминании об этом. Однако Дааль продолжал как ни в чём не бывало:
— Феолике проявила себя, как одна из лучших представительниц альга Грайзерис. А кроме того, дала нам ценнейшую подсказку, где искать Вильгерна, ведь это к ней прилетело письмо Софи со словами «Земли Кровавого Солнца»!
— Да, вы правы, Дааль, — и альгахри посмотрел на меня, казалось, совсем другими глазами. — Хаар, что скажешь?
Каль-Хаарвен, с интересом выслушавший этот рассказ, обратил внимание на другой факт:
— Выходит, кошка на ваших руках, Дара… всё время это была Феолике? Вы знали, что она притворяется, и скрывали это от нас?
Помрачневшие было Сандрена и её супруг оживились, явно надеясь, что обвинять теперь начнут самого Дааля. Он смущённо усмехнулся:
— Знал. У меня был свой план… Но из-за нападения Ассту я не сумел его осуществить. Зато Феолике, пользуясь случаем, утащила кольцо. Я до последнего сомневался, что она решится на это.
— Вот теперь ясно, как она проникла во дворец, — проворчал себе под нос Хаарвен и провёл рукой по растрёпанным соломенно-жёлтым волосам. — В следующий раз, благородный Дааль, делитесь своими планами со мной!
— Поделился бы, и сейчас был бы уже мёртв, и не только я. Всё, что произошло, к лучшему, потому я и приберёг эту историю до сегодняшнего дня, — возразил Дааль и посмотрел на альгахри. — Вы простите мне мою скрытность, Ниарвен? Как друг.
Правитель белых драконов некоторое время раздумывал, прежде чем ответить:
— На первый раз прощаю. Ввиду ваших многочисленных заслуг перед всеми драконьими альгами. Но давайте выслушаем Сандрену из рода Тэрль — она очень хочет что-то сказать!
Красная и сердитая Сандрена, наконец, выпалила, комкая в руках платочек:
— Всё это хорошо. Спасение, героизм, кошки… Только скажите, при чём тут выдвинутые обвинения? Ведь Феолике сама призналась…
— Прошу прощения, что перебиваю вас, — ничуть не растерялся Дааль, — но своей историей я не опровергал пункты обвинения, а привлёк ваше внимание к моральному портрету Феолике. Она — не преступница. Не прирождённая злодейка. В ней не течёт дурная кровь, иначе она поступала бы совсем по-другому. А значит, мы возвращаемся к тому, с чего всё начиналось, и это не побег из замка Хеннет. Это — день, когда на Феолике надели опаловые браслеты.
— Вы хотите сказать… — медленно проговорила до сих пор молчавшая Имрала, и в её спокойных, как озёрная вода, глазах возник нескрываемый интерес.
— Я хочу сказать, — Дааль развернулся ко мне, замершей в трепете и ожидании, и коснулся ладонью моего лба, — что не просто помогу Феолике вспомнить этот день, но и увижу, как всё было на самом деле, вместе с ней. И покажу вам.
Глава 21
Дааль ввёл меня в кабинет главы квизари, попросил сесть за стол, а сам запер дверь ключом, который ему отдал Хаарвен. Волнуясь, я сжимала и разжимала пальцы, ёрзая на сиденье, похожем на тюфяк, обтянутый золотистым шёлком. И разглядывала стоявший передо мной буквенный артефакт — белую пластину с тремя разноцветными камушками. Рядом лежала стопка вовсе не пергаментов, а чего-то гораздо тоньше и белее, что называлось, как любезно пояснил мне Дааль, «бумага».
— Тэсианское изобретение. Но со всем этим вы познакомитесь позже, — он придвинул второе сиденье и устроился напротив меня. Вынув из левого рукава медальон с изображением серенькой паутины, Дааль положил его на стол. — Сейчас у нас другая задача. Но я смотрю, Феолике, вы напряжены. Расслабьтесь, пожалуйста, — он говорил мягким, обволакивающим голосом и смотрел на меня с сочувствием. — Иначе я не смогу надолго задержаться в вашей памяти. А нам ведь предстоит путешествие в тот день, когда вы, согласно общепринятой версии, чуть не превратили Синситу из рода Хеннет в муравья.