Она кинула в него какой-то пылью, отчего гизара завертело и выбросило обратно.
— В последний раз прошу – отдай по-хорошему! – судя по встрёпанному виду и резким интонациям, «Галя» замучилась с новеньким, глубоко задумавшимся над кольцом всевластья. – Слушай, ты нам игру срываешь!
— Что? – моргнул Фарг, удивляясь, что его исчезновение никто не заметил. Чисто работают местные маги, да. – А, это?
Он нерешительно протянул коварное кольцо, словно решая: возвращать или придержать? С одной стороны, встречаться по второму разу с той ехидной не хотелось, с другой – она явно сильная магичка и может пригодиться.
— Это кольцо не принесёт тебе счастье, — вернулась в роль Галадриэль, напевно растягивая слова и нежно касаясь руки Фаргониэля. – Верни его Фродо – это его бремя, но мы ему поможем.
И завела шарманку про подарки в путь, благополучно свалив сложную миссию на недомерка. Фаргон, окончательно запутавшийся во всей этой истории, решил понаблюдать. Наконец, настал момент истины, когда Боромир попытался забрать волшебную цацку и нормально разобраться в ситуации. Гизар был с ним полностью солидарен и, едва запахло жареным, вместо того, чтобы следовать канону (в курсе которого он не был), подвесил Фродо на короткую толстую ветку, одобрительно выдал:
— Держи, с тебя толку больше будет! — ошарашенному Боре и давай гвоздить направо-налево понабежавших из кустов урукхаев. Сам прикасаться к кольцу он не стал, да и меч убрал, а то вдруг поцарапает кого ненароком, всё же не настоящий бой. Останется тогда без жены. Ведьмино внушение подействовало на него куда сильнее, чем Яромирины тесты и беседы вместе взятые.
Несмотря на то, что он старался не наносить тяжёлых повреждений, стоны боли огласили округу. Воззвания к разуму и неизвестному канону (гизар подумал, что так зовут одного из местных богов) заставили, наконец, иномирянина остановиться. Решающим аргументом выступил мужчина. Новоприбывший. Без ролевых тряпок, зато с суровым взглядом и железным горлом.
— Стоять! – гаркнул он так, что все замерли в тех позах, в коих застал крик. – Так, кольцо – волосатому, Борю – замочить, новенький – ко мне.
Выдал он распоряжения и удалился в кустики с оторопевшим гизаром.
— Слушай, давай сразу по-хорошему договоримся, — уже вполне нормальным тоном предложил он иномирянину. – Ты никого не калечишь, девок не трогаешь, я тебя провожаю на хату, даю нормально выспаться, а утром мы вплотную займёмся твоей социализацией и зачем ты там пришёл. И да, я – Тимур.
— Фарг. Вообще, звучит разумно, — хмыкнул временно бескрылый, — но я здесь именно поэтому – ищу женщин.
— М-да, — потёр щетину новый элемент неформальной тусовки. – Тогда хоть веди себя приличней. И да, Настя – моя. Которая Галадриэль.
И так весомо посмотрел, что Фарг проникся. Впрочем, позже, увидев, как Тимур обнимает эльфийскую королеву, когда все сидели у костра и обсуждали прошедшую игру, он разглядел несомненные нити связи – сильной и крепкой. Такие редко распадаются. Философски вздохнув, он остановил свой взор на Катариэль, которая как раз села около Леголаса, расчехлившего гитару. Все притихли, проворные пальцы, едва касаясь металлических струн, виртуозно извлекали из инструмента необычную мелодию, а девушка нежно и таинственно запела:
Пусть вечерняя звезда
Взойдет над тобой.
Может быть при свете дня
Ты будешь другой.
Но сейчас твой дом далёк
И твой путь так одинок… [1]
Что тут говорить? Песня была прекрасна: и мелодия, и слова. Фаргон аж расчувствовался, особенно когда речь зашла о далёком доме и одиноком пути. Где-то в глубине своей крылатой души. Тем временем девушка продолжила повествование о предстоящем походе в дальний край, где правит ночь, и что тьма обязательно отступит, а солнечный луч найдёт его и наполнит жизнь надеждой. Затем она и вовсе перешла на непонятный язык, который не взял даже переводчик. Ещё долго после финальных аккордов слышен был лишь треск огня в большой закопченной кастрюле. Да-да, костёр развели именно там, дабы не огрести от смотрителей парка.
Наконец, певица и музыкант переглянулись, обменялись малопонятными гизару междометиями и волшебные пальцы Феди вновь заплясали на струнах. Такую моторику Фарг у людей ещё не видел. Оценил. И даже захотел попробовать… как-нибудь. Глубокий вдох и Катя запела о богах и героях, о звоне клинков и кровавых битвах[2], а уж когда перешла к образу сокола и девы с очами цвета горечавки, гизар окончательно выпал в прострацию. Казалось, что он парит вместе с птицей, расправив крылья, а звуки волшебной мелодии, словно ветер держат его в воздухе. И он действительно видит таинственные очи, хотя совершенно не знает, что такое горечавка и какого она бывает цвета, но красивый слог пленяет, сложный ритм увлекает…