К следующему утру Мила окончательно пришла в себя и выказала первые признаки недовольства Мартыну Геннадьевичу.
— Скажите, пожалуйста, что это у вас за приборы и как они влияют на моего ребёнка? – несмотря на вежливый тон, весь её вид говорил о решительном настрое: твёрдый взгляд, кулачки сжаты, тело напряжено.
— Не беспокойтесь, с той защитой, что вам сделал господин Фаргон, ни вам, ни вашему чаду не о чем тревожиться! – Поспешил успокоить её учёный маг. – Я даже боюсь что-либо намекающее на малейший вред использовать после того, как у Марии Сергеевны полетел манипулятор.
— Какой защитой, какой манипулятор? – не поняла Мила, отчего Мартын замешкался, а после и вовсе замолчал.
Не подумал, что пациентка не в курсе. Он вообще особо не заморачивался формальностями. Дали задание — делает. Погрузился в свой исследовательский мир и в ус не дует. А то, что пациентка не в себе была, потому только сейчас взялась за расспросы, ему в голову не пришло. А Мила… Мила попросту перестала бояться. Она, наконец, почувствовала, что действительно всё хорошо и с ней, и с малышом. А ещё она устала от пристального внимания к своей персоне. Если поначалу она всё воспринимала как неизбежную необходимость, то теперь начала задумываться. И пытаться разобраться.
— Пожалуйста, — на глаза навернулись предательские слёзы, ибо по идее надо радоваться, что всё хорошо, но страшно: что с ней сделал странный мужчина с сизой косой?
Именно они ей и помогли, ведь учёный совсем не умел им противостоять.
— Ну как же, вас исцелил его артефакт…, - он постарался изложить всё максимально кратко, но понятно.
И только сейчас Милолика осознала, чего именно она избежала. Не просто колики, не обычный гипертонус… И то, что после случились поистине невероятные вещи, казалось не столь острым. Ушедший было страх, вернулся, только в этот раз прокрался в самое сердце, сжал его и не хотел отпускать. Ребёнок обеспокоенно толкнулся, мол, ты чего, мать? Она автоматически погладила живот, отвлекаясь и немного расслабляясь. Хотя, до полного покоя ей было ой как далеко. Единственное, что радовало, помимо чудесного исцеления, это та самая защита – она внушала уверенность в том, что с её ребёнком ничего плохого больше не случится. Как и любая мать, сильнее всего Мила боялась за своё чадо.
— Только я вам ничего не говорил, — предупредил её неопытный в плане отношений полов Мартын.
Он нервно теребил кончик уса, снял запотевшие очки, протёр стёкла уголком медицинского халата и снова надел. У него был такой растерянный и встопорщенный вид, что женщина невольно усмехнулась.
— К-конечно, — запнулась Мила. – Скажите, а где вообще я нахожусь?
— А вот это, милочка, не в моей компетенции, — с радостью открестился Мартын. – О, Мария Сергеевна! – Обрадовался он вошедшему врачу. – Тут наша прелестная Милолика интересуется профилем организации.
— Это особая клиника для сложных случаев, — профессиональная маска даже ни на йоту не дрогнула. – Вы пережили серьёзный стресс плюс у вас необычное течение беременности. И я вам настоятельно советую рожать именно у нас. А ещё лучше провести последние недели под нашим чутким наблюдением.
— Да тут не столько в стрессе дело, — начала, было, Мила, думая, раскрывать карты перед врачом или нет. С одной стороны, её распирало от любопытства – так хотелось узнать подробности исследований, с другой, даже если она признается, что помнит некоторые детали исцеления, не факт, что сия холодная дама поспешит ими поделиться. Не говоря уже о риске быть запертой в этой самой «особой клинике». В подтверждение её сомнений прилетел незаметный тычок от Мартына Геннадьевича, посему она в последний момент интуитивно скорректировала продолжение: — Я просто очень устала и хотела бы повидаться со своими близкими, поспать в родной постели. У вас ведь закрытый режим.
Врач недовольно поджала губы. По большому счёту, ей требовался ещё пара заборов крови, потом можно сделать перерыв, но отпускать не хотелось.
— Давайте понаблюдаем за вами ещё хотя бы сутки, а потом будем принимать решение, — выдала она, наконец.