— Но разве бывает дружба между мальчиками и девочками? – Изумился Фаргон.
— Конечно! – Павлик даже подпрыгнул от избытка чувств. – Девочки – они почти как мальчики, только с длинными волосами и в платьях. А так с ними можно и по деревьям лазать, и в мячик играть. Ты бы видел, как Вика голы забивает!
— А Люба? – Этот забавный разговор всё больше раскрывал перед гизаром новый, неизведанный мир нормального сосуществования полов.
— А Люба красивая, — вздохнул Павлик. – И умеет садиться на шпагат. Я тоже так хочу, но меня родители не водят на гимнастику.
И только тут до гизара дошло, почему у землян столь свободные нравы! Они с самого детства равны! Растут вместе, учатся вместе, какую хотят специальность, такую и выбирают. Вот Павлик хочет быть космонавтом, а Вика футболисткой. Насчёт Любы, правда, нет информации, но не суть. А ещё между ними нет дистанции. И это приносит определённые плоды. Например, внутреннюю свободу, отчего, похоже, сильно зависит состояние дари. С другой стороны, эта самая свобода приводит к тому, что девы не ждут свадьбы, а общаются в горизонтальной плоскости с противоположным полом задолго до свадьбы.
В общем, пользы от разговора с шестилетним мальчиком вышло куда больше, чем после всей совокупности бесед, начиная с Яромиры, заканчивая Марком.
Как и следовало ожидать, Павлик заснул на полуслове, только-только начав объяснять, кто такие космонавты. Его голова соскользнула с руки, на которую он опирался, на иномирные колени. Фаргон тщательно подоткнул покрывало со всех сторон, дабы не пропало ни капли тепла, и продолжил смотреть на Луну, звёзды и прочие небесные интересности. Где-то там, на немыслимых высотах пролетали самолёты, оставляя белый след в атмосфере, а ещё выше он ясно видел мерцающую точку чего-то неведомого. Оно двигалось очень быстро и в то же время не падало, а лишь уходило за горизонт. Через сорок минут снова возвращалось – гизар специально засёк время. Его так и подмывало разбудить Павлика и спросить, что это такое, но вряд ли даже столь смышлёный мальчишка мог ему ответить. Тимура он тоже решил не трогать, ибо расстались они на нервной ноте: тот весьма резко высказался о его безалаберности и уехал домой. Разумеется, строго-настрого запретив уходить с крыши раньше девяти утра, пока он за ним не приедет.
Так он и сидел до самого рассвета, наблюдая за движением небосвода, полётами самолётов и искусственного спутника. Тосковал по ветру в крыльях и закадычных друзьях, а там и Павлик проснулся, зябко поёживаясь на окончательно остывшей крыше. Фаргон тут же посадил его к себе на колени, обернул покрывалом и дал горячего чая с остатками печенья, в глубине души радуясь новой заботе, прогнавшей тоску.
— Спасибо, — сонные глазки мальчика с благодарностью и восхищением смотрели на гизара.
— Тебе спасибо, — прочувствованно ответил Фарг, даже сглотнул образовавшийся в горле комок. – Это был самый чудесный разговор в этом… городе.
— Правда? – Счастливый и немного гордый пацан хрустел печеньем.
— Да, а будет ещё лучше, если ты сможешь сказать, что там такое летает, — и показал пальцем на мигающий огонёк.
— Хм, не самолёт – точно, — размышлял Павлик. – Значит спутник, скорее всего МКС.
Совсем недавно он с папой как раз посмотрел серию передач на канале «Наука 2.0» — «Год на орбите» с Михаилом Корниенко, где показали всё, начиная с подготовки космонавтов, заканчивая тренировками, питанием и мытьём в невесомости. Это он и выдал на гора несчастному иномирянину, окончательно добив его подробным рассказом об устройстве скафандров для выхода в открытый космос. Насколько мог, конечно, но Фаргону, далёкому от технологий, вполне хватило объяснений шестилетки.
Стоит ли говорить, что после того, как мальчик вернулся домой, а «Карлсон» сел в машину, его ждал шквал довольно ехидных вопросов от Тимура? Впрочем, вы и сами догадливые, можете себе представить. Но таинственный гизар отделался банальными отговорками вроде «хандра по крыльям» и «тоска по высоте», а дома и вовсе зарылся под одеяло и уснул. Ведь он так и не сомкнул глаз этой ночью – караулил сон Павлуши и даже не шевелил ногами, чтобы его голова не упала на пол, точнее крышу. Странное чувство. Будто на твоих коленях – средоточие мира. А ведь это не его сын, чтобы испытывать такие эмоции. Да, похоже, этот мир творит с ним что-то странное…
Все шесть (!) часов беспробудного сна Фаргон летал над городом, лавировал между небоскрёбами, заглядывал в окна и наблюдал за вечерней жизнью землян. Кто-то пил чай за круглым столом, кто-то смотрел телевизор, маленькая девочка прыгала на кровати и верещала тонким голосом, а кто-то… занимался любовью. Да так горячо, что у гизара вновь засвербело в паре мест. Сам того не замечая он буквально прилип к стеклу и жадно ловил каждое движение, каждый вздох. Гормоны взбесились, инстинкты требовали ворваться и отобрать самку, а мужчину выбросить в окно. Стоп! Что? Ему вдруг понадобилась чужая самка? Что-то его куда-то не туда несёт. И тут женщина повернула голову, и он увидел её лицо… Милоликино лицо. С этого момента он окончательно потерял голову, разбил стекло, отчего то с жалобным звоном полетело вниз, а сам он бросился к парочке. На него тут же вызверился тот самый Михаил, что совсем недавно показал себя с не лучшей стороны. Сейчас он имел комплект гизарских клыков, когтей и даже крыльев. Он оттолкнул почему-то не беременную Милу в сторону кровати и схлестнулся с Фаргом.