1
Вначале им показалось, что из темноты выходит просто очень высокая, красивая… нет-нет — необыкновенно красивая женщина. Блеснул металлом обод, скреплявший волосы, и расшитый золотом широкий пояс на кожаном, с металлическими заклёпками переднике, тёмно-вишнёвое платье из-под которого спускалось почти до самых бабок и рассыпалось складками по спине. Поверх её одеяний был накинут просторный серый плащ, стянутый золотой застёжкою у горла. Малиновая, с кистями попона прикрывала конскую спину и серый в яблоках круп…
Склоняя гордую голову на лебединой шее, кентавриха подошла вначале к Тинчу, который, не сводя с неё глаз, стоял, опираясь на посох.
— Эвоэ!.. Ассамато Величава! — сказала она нежным колокольчиковым голосом.
— Как? Величава? — спросил Леонтий. — Грузинка? Гамарджоба, генацвале!
Кентавриха непонимающе заморгала глазами.
— Меня зовут Тинч, — представился молодой тагркоссец.
— Тин-ньч… — нежно протянула она. — Тымаль, чиквышед, шийизморя.
— Как, как? — не понял он.
— Айхого, ворила та-ак… — пояснила она задумчиво.
— Постой, постой! — сказал Леонтий. — Она разговаривает примерно как мы, только иначе скрепляет слова. И впридачу каким-то образом вычитывает обрывки наших воспоминаний… или цитат…
— Наверное, у кентавров так принято, — предположил Тинч.
— Мнен, равитсят, войподарок, — и Ассамато ловко выхватила из его руки посох Таргрека.
Мгновение все стояли в недоумении. Леонтий заметил:
— Однако, нахальства она тоже не лишена.
— Постой ты, тихо! — шепнул Тинч. — Там, среди узоров, есть изображение кентавра. Видишь, разглядывает. А посох я сделаю новый, в лесу полно орешника…
— Кабыябы, лацарица! — провозгласила кентавриха, обращаясь на сей раз к писателю.
— Ну, а мне что ей подарить? — спросил Леонтий. — Разве что это?
И протянул Ассамато пустую чашечку из-под кофе.
— Кубокпен, ныйнеза, бвенный!
И чашечка оказалась весьма кстати…
— Ябдля батюшки царя! — заявила кентавриха, приблизившись к Бертрану и склоняя перед ним пышные, пахнущие конским потом волосы. — Роди лабага тыря!
— Э! Э! Э-э! — слабо засопротивлялся тот, но отступать было некуда — мешало упавшее дерево.
— Она хочет сказать, что она знатного, царского рода! — перевёл Леонтий.
— Мне тоже… тоже ей что-то дарить? — прошептал несчастный рыцарь.
— Тебея самапо дарок! — со значением провозгласила Ассамато, потупливая и вновь широко открывая голубые очи, и опускаясь на колени всеми четырьмя нижними конечностями. — Акто менясю давызвал?.. А-ат-вечай!!! — добавила она.
Тут стало видно, что на спине её, там, где у лошадей полагается седло, приторочены сумки. В чехле угадывался самострел, два других объёмистых колчана были набиты стрелами и дротиками. Помимо этого, в арсенале Ассамато присутствовали два скрепленных вместе, окованных металлом посоха, набор хлыстов, короткий меч и свёрнутая в рулон кольчуга.
— Боевая дама! — уважительно сказал Леонтий.
— "Шведрусский колет, рубит, режет!" — Бойбар Абанов крикискрежет! — продекламировала Ассамато.
— Та-ак, а это вновь из Пушкина! — догадался писатель. — Правда, цитирует как дошкольница. Надо же. "Бойбар Абанов"…
— Такэто! Выдэ Борн! — сказала кентавриха, не отводя от рыцаря глаз. — Число, веса, горьки, кактёрн!
— О Господи… — простонал сэр Бертран. — И это она знает…
— Ну, ты сам скажи ей что-нибудь! — не выдержал Тинч. — Всё-таки, это ты её сюда вытащил!
— Я её боюсь… Она… Она такая большая!..
Ассамато лукаво улыбнулась и похлопала себя ладонью по серому в яблоках крупу:
— Мояиюлька, любитконятво, его! Яйты, яйтвойвер ныйскакун!
— Что она говорит?
— Это очень просто, — объяснил Леонтий. — Брачную ночь вы проведёте втроём: ты, она и твой верный конь. А как же, по-твоему, появляются на свет кентавры? Наверное, так, как это изображал великий Ропс…[5] Да, а заднюю её часть зовут Июлька, и ей очень нравится твой боевой скакун.
— Ненавижу, — прошептал Бертран. — Уйди от меня. Чудовище. Монстр!.. Уйди прочь!
— Поче, муты… — она отстранилась и всхлипнула. — Тыго, нишьменя?..
— Пойди прочь, я тебе говорю! Страшилище!
— Так нельзя, сэр рыцарь, — подал голос Тинч. — Ты пригласил её, а теперь?
Медленно, медленно она поднималась на ноги, утирая слёзы прядями своих великолепных волос.
5
Фелисьен Ропс — бельгийский график и живописец XIX в. Мастер литографии и офорта, автор смелых карикатур и аллегорических композиций, имевших порой нарочито эротическое содержание.