Мажордом оказался именно тем старичком, каким и должен был быть: маленьким, седобороденьким, с подслеповатыми глазками…
— Господи! — воскликнул он, сразу же поняв, кто находится перед ним. — Каков молодец! Как бы порадовались и отец ваш, и ваша матушка!..
— Мы что, так и будем переговариваться через ров?
Сэр Бертран, спешившись и передав поводья оруженосцу, насупясь, стоял напротив старого Гастона.
— …И как бы они огорчились, узнав о том, что произошло теперь, — как ни в чём ни бывало, продолжал тот, — узнав, что даже стены замка, в котором вы изволили родиться и провести столько лет, не могут принять вас!
— Прошу, объясни подробнее.
— Это грустно, мой мальчик, это очень грустно, но я вынужден предавать тебя. Даже за то, что я сейчас имею смелость говорить с тобой и называть тебя по имени твоего святого, меня может ожидать самое лютое наказание. Правда, я стар…
— Это не беда, старик. Если ты желаешь, я возьму тебя в свою свиту. У меня на службе тебя никто пальцем не посмеет тронуть…
— Господи, да куда мне, на поклон лет, — отмахнулся Гастон. — Нет, я совру, что просто поговорил с одним проезжим рыцарем, что спрашивал дорогу на Лимож, что недоразумение быстро уладилось, иначе бы… Видите, сэр, тех арбалетчиков на стенах?
— Так ты… Ну, хорошо. Будет лучше, если ты объяснишься. Я жду твоих объяснений, Гастон!
— Спустя пару дней по вашем отъезде в Святую Землю, сэр рыцарь, в замок прибыл ваш брат Констан. Якобы вы наказывали ему, уезжая, быть здесь за хозяина.
— Ну и что, это действительно было!
— Прошу, не перебивайте! Я стар, и мне тяжело столько говорить!.. Так вот, а потом… потом он обрядился в ваши одежды и сказал, что он — это вы, и что ни в какой поход он не отправлялся, что здесь и так дела одно важней другого, тем более, что он навестил своего брата Констана, то есть себя самого, причём говорил он настолько убедительно… Были, да, были и те, кто сомневался… Боже, где они теперь… Посему, с тех самых пор, пребывая в двух лицах, здесь он — сподвижник Ордена Храма, сэр Бертран де Борн, а появляясь у себя в поместье — свой собственный брат, сэр Констан де Борн…
— И все верят этой чуши? Не может быть!
— Может быть, им так удобнее… как и мне… Может, может! Тем более, вы схожи с ним лицом и фигурой. Он — любимец короля. Он сочиняет такие же сервенты, как и вы когда-то… А временами он даже устраивает военные потасовки сам с собой, и сам собой приходит к миру. А ещё — охоты, а когда дичь в окрестном лесу вся перевелась, он стал устраивать ночные облавы на лихих людей. Зная, что в большинстве своём они — его вилланы, наутро он посылает по сёлам специальных людей, узнать, не появился ли в какой семье покойник, и если такое открывается — горе той семье и тому дому… Он называет себя защитником справедливости, и действительно, ему многие благодарны, шалить в нашей местности стали много меньше…
— Словом, твой брат неплохо устроился, сэр Бертран! — подытожил Тинч.
Де Борн, чьё лицо постепенно наливалось краской как разогреваемая в горне сталь, так посмотрел на него, что Тинч тут же прикусил язык…
— И… сэр рыцарь, я не знаю, я не знаю, как вам сообщить…
— Что ещё плохого ты мне можешь поведать, старый палач?
— Говорят, что, помимо законной супруги, он особо благоволит ещё и сеньоре Гвискарде де Божё, протеже некоего Арчимбаута, виконта Комборна… Говорят, ей по сердцу пришлась одна его сервента, где сэр Бертран по очереди говорит вначале от своего имени, потом…
— Какую же мне казнь придумать для него… — сквозь зубы простонал сэр Бертран. — Каин! Клятвопреступник! Предатель!
— И говорят, что это ради неё он отправился в Лимож, где он, с согласия короля и главного герольдмейстера, сеньора де Трайнака, будет одним из зачинщиков турнира… Я сказал вам правду, сэр. И очень просил бы, чтобы вы никому не говорили о том, что её открыл вам именно я…
— Что же ты со мною делаешь, старик… Молчи, молчи, и более — ни слова!!! И прощай. Быть может, ненадолго… Боже, а как хорошо начинался день!
Обратно мы летели галопом. Рыцарь скакал, не разбирая дороги, впереди всех, словно и не замечая, следует ли кто за ним, или нет…
3
— Пикус! Сэр Пикус!!! — заорал он, на всём скаку врываясь в лагерь.
— Что произошло? — не сразу понял тот.
— Поднимай всех! По коням! Захватить побольше оружия, мечи, копья, арбалеты! Быстрее! Выполняйте приказ!
— Но ваши кони устали, сэр командор!
— Сменить коней и вперёд! — и сам начал поспешно спускаться на землю из седла взмыленного Караташа. — Сейчас я не оставлю от этого крысиного гнезда камня на камне!